По общепринятому сейчас мнению, Храбр жил и писал своё сказание на рубеже IХ – Х веков или в начале Х века. Во всяком случае, жизнь его и труды так или иначе, но захватывают время правления болгарского царя Симеона (893—927 гг.). Однако есть все основания полагать, что в эпоху Симеона и кириллица, и глаголица были не только известны в Болгарии, но и равно распространены. Именно об этом говорят древнейшие из известных на сегодняшний день славянских надписей (точнее сказать, древнейшие из тех, которые признаются официальной наукой, изучаются и подлинность которых не оспаривается), открытые в 20—40х годах прошлого столетия болгарскими академиками Крыстю Миятевым и Иваном Гошевым на стенах и керамических плитах церкви царя Симеона в бывшей столице Болгарии – Преславе. Надписи эти выполнены частично кириллицей, частично глаголицей. К. Миятев, И. Гошев, а также крупнейший специалист по староболгарской письменности Е. Георгиев относят их к началу правления царя Симеона, т. е. к последнему десятилетию IХ века, т. к. ряд надписей имеет датировку (6401, т. е. 893 год) (II, 31; 89). Нет оснований не верить столь маститым учёным.
Но надписи делают, чтобы их читали, а значит, и кириллица, и глаголица понимались посетителями преславской церкви, что и говорит о равном на тот момент распространении азбук.
Итак, обе азбучные системы существовали и были в ходу в Болгарии уже в 90х годах IХ века. Почему же о второй азбуке молчит Храбр (как, впрочем, и другие единовременные с сочинением Храбра болгарские источники)? На наш взгляд, причина молчания в том, что, как это ни покажется странным, Храбр и его современники воспринимали две азбуки как одну, вариации одной. А подобное возможно при наличии значительного сходства между азбуками и одном авторе этих азбук.
Так ли уж невероятно такое предположение? Вспомним, что кириллица и глаголица сходны по алфавитному составу (с небольшими отличиями), расположению и звуковому значению букв, а отличаются начертанием графем и их цифровым значением. Но подобные различия могли восприниматься как второстепенные.
Обратимся к «Сказанию о письменах» (используем русский перевод Б.Н. Флори, полностью приведённый в работе В.А. Чудинова «Загадки славянской письменности»). О какой азбуке говорит Храбр? Речь идёт о создании Константином 38 «письмён».
Но такое количество букв могли содержать как начальная кириллица, так и начальная глаголица. Деление Храбром букв на 24, подобные греческим, и 14 – для славянской речи вроде бы соответствует кириллице. Но даже в переводе Флори в списке четырнадцати букв фактически приводится 15 (I, 7; 54). Дальше – больше. Разночтения в разных списках «Сказания» показывают, что «греческих» букв могло быть и 24, и 25, а «славянских» – от 13 до 15 (II, 58; 55). Кроме того, в некоторых списках сами цифры 24 и 14 отсутствуют (II, 31; 152).
Повнимательнее приглядимся к списку букв, приводимых Храбром. Цитируем трактат: «Из них же (т. е. «письмён». – И.Д.) 24 подобны греческим письменам, а это а, в, г, д, е, з, и, i, к, λ, м, н, о, п, р, с, т, оу, ф, х, ω, пе, хлъ, ть, а 14 соответствуют славянской речи – и это б, ж, s, л, ц, ч, ш, ъ, шь, мь, ь, (ять), (юс большой), ю, (юс малый)» (I, 7; 54). Что касается «греческих» букв в славянском алфавите, то что это за «пе», «хлъ» и «ть», каковых нет ни в кириллице, ни в глаголице? О чём же пишет Храбр? О какой азбуке? Справедливости ради заметим, что «пе», «хлъ» и «ть» в ряде списков отсутствуют. Их нет, например, в списке Чудова монастыря. В последнем присутствуют греческие «фита» и «пси», характерные для кириллицы (правда, не на тех местах, где они стоят в этой азбуке), но зато нет характерного для кириллицы «кси». В то же время после «н» помещена некая непонятная буква «Š» (II, 57; 54). Ни в одном из списков в перечне «греческих» букв нет «ижицы».
