Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста - страница 43

ПОДВОЙСКИЙ. Девятого или немного позже, после двенадцатого.

ТРОЦКИЙ. Нет, потому что на 25-ое был назначен 2 Съезд Советов. Я говорил, что в сущности мы и вооруженное восстание назначили на 25-ое число, но тогда оказалось, что остается довольно значительный срок до этого восстания.

КОЗЬМИН. 18-ое был запрос Мартова, что это за Военно-Революционный Комитет, и вы ответили вопросом: «Кто дал право Мартову делать такие запросы?»

ТРОЦКИЙ. Это несомненно. Но я говорю, что заседание Исполкома, где в принципе было решено его организовать, было еще до решающего заседания Центрального Комитета; и если вы говорите, что заседание ЦК было десятого-двенадцатого, то могло оно быть и седьмого. Это только относительное указание. Самый Военно-Революционный Комитет, если бы меня спросили, какой был его состав, то хоть убейте, не назову, хотя я в нем и играл большую роль. Но до того дело это превратилось в блок трех партий, и в сущности каждая партия давала людей, посылала вспомогательных работников, которые сменяли уставших, так что решить, кто был официальным членом, я не могу. Это можно было бы установить по газетам. Т. Иоффе был ли официальным членом?

ГОЛОС. Был.

ТРОЦКИЙ. Урицкий? Он много работал.

ПОДВОЙСКИЙ. Уншлихт особенно развернулся после переворота.

ТРОЦКИЙ. Лазимир много работал.

КОЗЬМИН. Я помню, что после 18 октября непрерывно были заседания Совета, и помню, вы делали постоянно назначения, где что распределить. Вот про этот момент, может быть, вы сообщили бы нам, как это делалось.

ТРОЦКИЙ. Относительно оружия дело было так. Первым источником оружия был Сестрорецкий завод. Когда прибыла делегация от рабочих и сказала, что нам нужно оружие, я говорю: «Но ведь арсенал не в наших руках». Они отвечают: «Мы были на Сестрорецком заводе». – «Ну, что же?» – «Сказали, если Совет прикажет, мы дадим». Это был первый опыт. Я дал ордер на пять тысяч винтовок, и они получили их в тот же день. И во всех буржуазных газетах это было напечатано. Я очень хорошо помню, что в «Новом Времени» была чуть ли не передовая статья, или в одной из статей говорилось об этом. И самый этот факт, конечно, легализовал распоряжение наше по оружейной части. В дальнейшем дело пошло, в сущности, полным ходом. Это было после переворота, когда мы, Военно-Революционный Комитет, стали назначать комиссаров во все военные учреждения, во все воинские части и во все комиссариаты, где было оружие. Там наши комиссары давали партии военную организацию, и распоряжение оружием тогда естественно перешло в наши руки.

Еще я помню момент незначительный, но просто живописный. Это было, когда мы в здании самого Смольного стремились организоваться с военной стороны. Пулеметная команда, выполнявшая при Керенском эти обязанности, оказалась малопригодной, хотя пулеметчики и стали большевиками к моменту переворота. Комендантом Смольного тогда был Греков. Он считался эсером-синдикалистом и при большевиках сидел много в тюрьме. В тот момент он был очень враждебен нам. Это было после митинга в Петропавловской крепости, где мне стало ясно, что мы не только победим, но победим почти без сопротивления. Греков подвозит меня на своей машине и говорит: «Да, конечно, вы, может быть, и могли бы совершить переворот, но это, конечно, не надолго – вас задушат». Понятно, что он не хотел связываться с нами. А начальник команды подошел ко мне и сказал, что мы, мол, за вас.