Истории для кино - страница 34

Любаша приглаживает его волосы:

– Вы, наверное, по дому скучаете?

– А вы?

– Мой дом – здесь.

– Ну, теперь и мой – здесь. – Лёдя морщится, трогает повязку.

– Больно? Бедненький вы мой!

Любаша склоняется к Лёде и, едва коснувшись губами, целует его. Глаза Лёди расширяются от радостного изумления. Он обхватывает Любашу за шею, но она мягко отводит его руки и встает:

– Выздоравливайте поскорее…

– Да я уже здоров! – Лёдя хочет сорвать повязку, но стонет и падает навзничь.

Волны моря набегают на берег. Лёдя с Любашей отпрыгивают от них. Голова Лёди по-прежнему перевязана, а в его глазах – восторг первой любви. Умаявшись, они падают на песок. Лёдя пускает камешки «блинчиками» по воде. А Любаша будничным голосом рассказывает печальную историю своей жизни.

Детство раннее у нее было золотое: мамка любила, отец баловал. Только отец болел сильно. Болел-болел, да и помер. Вскоре после него и мамка на тот свет отправилась. А тетка – мамкина сестра – та прямо сказала, что ей Любаша вовсе не нужна. Тогда и настало времечко – хоть с голоду помирай. И тут ей повстречался Яков Петрович. Это ничего, что он с виду такой жуткий, но в душе-то он добрый. Силач Любашу на улице подобрал, в цирк привел. А там надоумил собачками заняться. Сама-то она ничего не умела, ничего не понимала…

Лёдя, сочувственно слушающий Любашу, пламенно обещает:

– Не бойся, мы теперь с тобой вместе будем!

Она грустно улыбается:

– Ты еще такой молодой, не знаешь жизни…

– Да знаю я! Вот гастроль с Бородановым отработаем, и сами двинем в Одессу или в Харьков, в настоящий театр наймемся. Мы с тобой станем знаменитыми артистами!

Любаша усмехается, рисуя что-то пальцем на песке.

– Так не бывает…

– А у нас будет! – Лёдя возбужденно вскакивает. – Ты мне верь! Будет!

Очередное пристанище цирка – еврейское местечко Тульчин.

Три дня назад в Днестровске цирк покинули его музыканты. Их переманил хозяин местного ресторанчика. У которого, в свою очередь, музыканты сбежали попытать свое музыкальное счастье в одесском варьете. Потому представление в Тульчине сопровождают местные тульчинские музыканты: два скрипача – юная, но не сказать, чтоб очень хорошенькая Аня и ее долгоносый папа, а также толстяк с барабаном.

Барабанщик бухает колотушкой, когда силач Ярославцев играет с гирями.

Скрипачи играют вальс, когда Любаша работает со своими собачками.

После Любаши на арену кувырками выкатывается Лёдя в наряде рыжего клоуна:

Публика встречает его смехом. Юная скрипачка Аня от восторга распахивает рот и даже забывает о своей работе. Но папа толкает ее в бок, Аня подхватывает скрипку, и музыканты выдают туш.

Любаша возвращается после номера в свой закуток. А там ее поджидает Ярославцев. Он хватает девушку за руку:

– Кукла чертова! Вчера опять со щенком путалась?

– Ай, пустите! Мы просто гуляли…

На арене Лёдя, совершив еще несколько клоунских кульбитов, вдруг громко лает по-собачьи и вопит:

– Ой! Злая собака! – Продолжая лаять, он в мгновение ока вскарабкивается на центральный шест. – Ай! Спасите, помогите!

Публика хохочет. Юная скрипачка Аня восторженно хлопает. На арену выходит грозный Бороданов:

– А ну, слезай! А то уволю!

– Ой, дяденька, не увольняйте!

Лёдя умоляюще складывает ладони и от этого срывается с шеста. Публика ахает. Но Лёдя удерживается на шесте ногами – вниз головой. Публика аплодирует.

А за кулисами силач нависает над забившейся в угол Любашей: