Истории для кино - страница 38

Лёдя и Аня в неловком молчании стоят друг перед другом. Папа и мама деликатно отворачиваются. Молодые начинают что-то говорить одновременно, но замолкают и нервно смеются.

– Ну, – решается Аня, становясь на цыпочки и прикрывая глаза.

– Ну, – вздыхает Лёдя и целует Аню в щечку.

Мама и папа умиленно наблюдают за сладкой парочкой.

Не рассказать никакими словами и не живописать ни на каком полотне состояние души Лёди, когда он – счастливый и свободный – возвращается домой! Он идет, шагает, фланирует, летит, порхает по родной Одессе.

Кривая и узкая Малая Арнаутская улица… Прямая, как стрела, Итальянская… Тенистый Французский бульвар… Тихие переулочки, выщербленные ступеньки лестниц, витые чугунные ограды…

И море – спокойное, бескрайнее, искрящееся в солнечных лучах…

На Привозе Лёдя, как в еще вроде бы таком недавнем, но уже и таком далеком детстве, покупает мороженое. Маленький кудрявый мальчик, каким и Лёдя был когда-то, протягивает мороженщику копейку. Лёдя подмигивает ему и, облизывая сладкий шарик мороженого, легкой походкой свободного человека идет дальше – мимо овощных рядов, мясных, рыбных… И по людям, по их разговорам, по бессмертному юмору, Лёдя окончательно понимает: он таки да – в Одессе.

По рыбному ряду проходит разодетая не по-будничному дама. Торговки сразу же оживляются.

– Вы погляньте, какая дамочка! Красавица! Муж должен быть из нею счастливый! Мадамочка, возьмите у меня скумбрию! Это ж цельный кит, а не скумбрия! Красавица, возьмите!

– Ну, и почем ваша скумбрия? – интересуется дамочка.

– Гривенник.

– Что-то дорого…

– Дорого?! – Торговка мгновенно переходит от подхалимства к агрессии. – Вам дорого, так скидывайте парижское платье, кидайтесь у море, ловите рыбу сами – и вам будет бесплатно! Не, вы только погляньте на эту конопатую – ни рожи, ни кожи!

Все торговки радостно поддерживают коллегу дружным и презрительным:

– Тю-ю-ю!!!

Лёдя с интересом ждет развязки бабской дуэли. И дожидается – нарядной дамочке тоже, оказывается, палец в рот не клади. Она интересуется:

– Но скумбрия-то ваша хоть свежая?

– Еще какая свежая! – Торговка столь же мгновенно возвращается к подхалимству: – Вы, дамочка-красавица, не сомневайтесь, рыбка свежайшая!

– Да? А что ж, я смотрю, над ней мухи летают? Мухи – они знают, над чем летать, ха-ха-ха!

Дамочка язвительно хохочет и удаляется. Торговка остается с открытым ртом.

Лёдя пересекает площадь перед знаменитым круглым Оперным театром, который местные остряки называют «тортом». Огибая театр, Лёдя слышит из открытых окон голоса певцов, звуки инструментов. Взобравшись на какую-то тумбу под окном, Лёдя заглядывает в репетиционный зал, где пузатый тенор выводит арию Герцога из «Риголетто»:

А в скверике Пале-Рояль беседуют одесситы-меломаны в белых чесучовых костюмах.

– Что вы мне будете рассказывать! Да я знаю наизусть все эти ваши оперы!

– Это не мои оперы. К сожалению! Вчера в «Паяцах» я не услышал ни одного приличного тенорового «до», ни баритонального «соль»!

– А я обязательно хожу в оперу с клавиром. Я слежу и за оркестром, и за певцами.

– Ну, и что вы уследили за этим Де Нери?

– А что там можно уследить?

– Ну, так вам нечего делать в Одессе, можете ехать в Николаев.

– Зачем мне ехать в Николаев?

– А Де Нери поехал туда продавать петухов, которых он пускает в «Гугенотах».

– Слушайте, перестаньте кидаться на Де Нери, он хороший певец.