Сейчас мама, конечно же, полюбила Нараска и много раз мне говорила, что зря они с папой за меня тогда волновались… А вот выходит, что вовсе и не зря. Что же получается? Если я останусь, не будет ни друзей, ни мужа. А если пойду одна, без Нараска, то у меня в любом случае останутся хотя бы друзья. Это все же лучше, чем ничего…
Тут мне пришлось встать, чтобы протереть красные глаза, смахнуть слезы с щек и ушей и высморкаться. Как раз когда я сворачивала совершенно мокрый носовой платок, пришел Нараск. Я посмотрела на него и поняла, что если я сейчас же не скажу, что хотела, он снова меня заговорит. Поэтому я торопливо глотнула воздух и сдавленно начала:
– Подожди… В общем, я решила. Я обязательно пойду в Закрытый лес с Риган. Мы с детства дружим… Ну, я ее не брошу. А ты… Я понимаю, ты с ними со всеми недавно знаком… Они тебе никто… Ты можешь не идти… А я пойду.
Выражение лица мужа, пока я говорила, менялось так сильно, будто передо мной прошло сразу несколько разных Нарасков. Был Нараск обычный: терпеливый и ласковый, был сильно удивленный, а потом он вдруг сменился яростным, с потемневшими глазами и даже как будто искаженными чертами лица, но прежде, чем я испугалась, ярость сменилась безнадежным тихим отчаянием. Я уже замолчала, а он, похоже, несколько раз пытался начать говорить, но не мог из себя выдавить ни слова. Только через три минуты ужасной звенящей тишины он, наконец, прошептал, глядя вниз:
– Что же ты делаешь, Ятенька… Ты думала, я так боюсь идти, что останусь тут, если ты пойдешь? Правда, я боюсь, но не этого.
– А чего ты боишься?
– Сама скоро увидишь, когда мы войдем в Закрытый лес, – сказал Нараск каким-то совсем уж не своим голосом. Я подумала было, что он сейчас вообще уйдет из квартиры, но он, наоборот, подошел ко мне, сел рядом и обнял меня так крепко, будто через пять минут мы должны были расстаться навсегда.
– Ну что ты… – начала я уже без всякой уверенности и решимости, пытаясь разглядеть его занавешенное волосами лицо в слабом свете, падающем из окна. – Если бы ты мне хоть что-то объяснил… Риган – моя лучшая подруга… Ну, хочешь, я ради тебя останусь тут?! – вырвалось у меня помимо воли, о чем я мгновенно пожалела и застыла в страхе, что муж сейчас уцепится за эту фразу и согласится. Но он только покачал головой:
– Нет, видимо, надо идти. Ничего не поделаешь, Ятенька. С судьбой спорить нельзя.
Согласие мужа я, конечно, получила, но радости это мне не прибавило нисколько. Когда мы на шестой день собрались вместе, обсуждая, что будем делать и как себя вести в Закрытом лесу, Нараск сидел рядом со мной, напоминая безрадостную тень самого себя. Алла и Буллан, судя по их громкому ехидному перешептыванию, это заметили. Я сердито глянула на них: они явно решили, что Нараск спал с лица от страха. Риган и Иваныч, конечно, тоже это все увидели и также о чем-то зашептались, но скорее сочувственно и беспокойно, после чего Иваныч напрямик сказал:
– Слушай, Нараск, если вы из-за нас поцапались, так этого не надо. Это ведь на самом деле наши проблемы.
– Я тоже это говорил,– отозвался Нараск негромко, – но Ятя хочет идти с вами, так что и я пойду с ней.
– …Барабанного боя тут не хватает! – прервав короткую тишину, рассмеялась Алла. – Или торжественной музыки, как у нашего моря.
– Хотя мы вроде тоже согласились пойти, но не так трагично! – хмыкнул Буллан.
