Мгновение или через несколько секунд, не помню, но лось бежит в обратном направлении по своему следу. Причем бежит и бежит быстро. Вот уже и дно ложбины, вот он уже и вверх стал подниматься, не сбавляя скорости. Так он же на меня бежит! В такой ситуации, главное, не торопиться. Ружьё уже проверено, взято на изготовку. Осталось немного, предохранитель снят.
Лось возвратился в то место, откуда убежал, услышав скрип моих лыж, когда я выбирался из ручья. Выстрел, второй для гарантии. Дело сделано. Вернулся в ручей, я там оставил рюкзак и варежки. Теперь торопиться некуда, надо разводить костер, готовить чай и ждать ребят, как накануне было обговорено. А в рюкзаке все необходимое для этого, да и руки без варежек немного охладились. Мороз-то потихоньку, но усиливался.
Разгрёб снег, набрал валежник, развел костер, поставил котелок со снегом и встал вопрос: «А кто кричал?» По голосу я никого из ребят не признал. Но кто-то лося напугал! Я сам слышал. И почему все время мое имя звучало? По-другому нельзя было подшуметь? Но ведь не сам я это придумал, какое-то объяснение должно быть! Версий в голове возникло множество, и все они тогда были из области материального мира. Как марксист-материалист, я не мог обосновывать свои ощущения мистикой. В моем-то возрасте и верить в сказки? Ерунда. Придут ребята и признаются, что это они подшумели лося. А кричали моё имя так, на всякий случай, потому что мой сектор был самый близкий к лосю. Ну а на болоте от уныния я принял крик ворона за позывной. Логично? Такое объяснение вполне вписывалось в мое мировоззрение того периода. На таком развитии событий я успокоился и начал обтаптывать снег вокруг лося, чтобы легче было разделывать. В январе в наших угодьях местами снега наваливало до двух метров. Между делом подкладывал снег в котелок, чтобы натаять воды побольше к приходу ребят. Пока я неторопливо выполнял намеченное, появился Володя. Мы с ним позднее всех разошлись после загона, да и его участок был самым близким к месту добычи.
Подошёл, посмотрел, обошёл добычу: «Отличный бык!» Сказал и пошёл пить чай. Володя отличался своим немногословием. Я присоединился к нему.
Меня волновал ответ на мой вопрос: «А кто кричал?»
Разлили чай по кружкам, поставили Володин котелок на таганок, одной партии чая на всю компанию явно мало. И я с ходу озвучил волнующую меня тему: «Ты кричал?»
Володя меня не понял: «Когда?» Это всё, что я услышал от него в ответ.
И я рассказал ему сам процесс добычи, начиная с момента, как я увидел лося. Озвучивать мои галлюцинации на болоте ему я постеснялся. Ну правда, не мог я тогда связать все события в одну цепочку.
Выслушав мою историю, он лишь изрёк: «Возможно, это Анатолий!»
«Возможно, но что же он до сих пор не появился?» – ответил я.
Володя, ничего не ответив, встал и молча пошел к туше. И мы приступили к её разделке.
Некоторое время спустя к нам подошёл Анатолий. «О, дерьма много съели! Кто стрелял?» – вопросил он. Пословицы, поговорки, прибаутки лились из него, как из рога изобилия. Знал он их превеликое множество и всегда умело ими пользовался.
«Пошли пить чай», – молвил я в ответ, и мы направились к костру. Разлили по кружкам напиток, и я приступил к повтору своего рассказа, который часом ранее поведал Володе.
«Леший пошутил!» – резюмировал Анатолий в конце моего рассказа. И мы пошли обсуждать его версию, параллельно завершая разделку туши лося. И только мы закончили, как прибыл Александр.
