Тут она обратила внимание на высохшее дерево.
– Смотри, – сказала она спутнику. – Как похоже это засохшее дерево на одеревеневшую Медузу Горгону. Она была прекрасна и лицом, и волосами. Но завистливая Афина несправедливо наказала ее. Медуза стала страшна, ее волосы превратились в ядовитых змей и ее взгляд приносил окаменение. Как причудливо застыли голые ветви, как будто у Медузы от гнева или испуга волосы встали дыбом, да так и застыли, вдруг одеревенев.
Он же с нежностью смотрел на ее тонкую открытую шею и собранные наверх каштановые волосы.
Появившаяся на небе полная луна не заметила, как случайно запуталась в голых ветвях одинокого платана. Теперь высохшее дерево впервые взглянуло на мир одним большим желтым глазом в пугающей гриве голых ветвей.
Мене пристально зрела перед собой и жаждала разглядеть любимого. Ее сверкающий глаз ночи заглядывал в молодые души двух спутников и проникал в самую глубь их подсознания, где клокотал первозданный мир хаоса и ужаса.
Спутница, зачарованная Мене и, не сводя с нее глаз, вдруг снова громко заговорила, но уже не своим, а низким тяжелым голосом:
– Путешествие по радужному небосводу утомило полную Луну. «Дай прилягу я на снежной вершине Олимпа, отдохну, чтоб продолжить мой путь в бесконечность». Златой диск величаво воссел на вершине горы. И поток его света залил желтым цветом низины. Разбудив подсознанье людское. Лунный зов чаровал, зазывал, привлекал, и легко восходили их души к светилу, чтобы вновь совершить омовенье в его океанах.
