Истории из жизни умной блондинки - страница 6

С ее стороны это была месть: когда я собственноручно грузила ночью на площадке тяжелые сумки, я отправила президенту фонда СМС, пояснив, что так работать нельзя. Президент фонда переадресовала текст «Рыси», задав ей резонные вопросы. За это «Рысь» попросила меня больше к ней не приближаться. Так что отказ компенсировать небольшие расходы, не вписавшиеся в бюджет, был ее «ответ Чемберлену» («Накося, выкуси!»).

К этому времени уже четверо толковых ребят из фонда уволились, не в состоянии работать с бесчувственным директором, которой президент фонда почему-то дала волю. Почуяв вкус власти, «Рысь» стала объявлять всем диктат своих собственных решений и народ потянулся на выход.

Правда, не прошло и года, как ее саму уволили из фонда. Она написала мне примирительное письмо и я, насколько могла, ее простила.

За полтора месяца до описанных событий я тоже ушла из фонда, поняв, что эмпатию здесь окончательно заменили на чистый бизнес. Пока я омывала слезами это печальное открытие, ни президент фонда, ни «Рысь» ко мне не заглянули. Я рыдала на руках главбуха и чувствовала, как в душе что-то выгорело и превратилось в пепел.

В тот же вечер я поняла, что моя история в фонде закончена.

Сломался железный Феликс.

Мой дедушка, Давид Матвеевич Бухман, стал для всей нашей семьи самым лучшим дедушкой на свете. Он не был дедом по крови, но по духу оказался роднее родных. Женившись на бабе Вале, матери моей мамы, он принял и ее маленькую дочку Люсю. Принял не как отчим, а как родной отец, и все последующие годы очень много ей помогал, опекал и заботился.

Когда я появилась на свет, дедушка Дима уже был в жизни нашей семьи, и мне не приходило в голову проверять истинность нашего с ним родства. Родной дедушка не тот, кто отец твоего родителя, а тот, кто тебя воспитывает и любит.

Я хорошо помню, как дедушка отзывал меня в уголок своей комнаты и тихо расспрашивал, дружно ли живут мама с папой. Он знал, что у моего отца крутой нрав и жить с ним непросто. Поэтому мама, отправляя меня к дедушке, всегда просила не рассказывать всех наших семейных секретов.

Обязательные расспросы дедушки были для меня сродни допросам, но теперь я понимаю, сколько отеческой любви и тревоги вкладывал он в свои слова.

Как жаль, что всё это ты понимаешь позже, когда человека давно нет на свете и уже нет возможности его за всё это поблагодарить.

В годы Великой Отечественной войны дедушка Дима, на правах старшего, заменил своему брату Яше и сестре Циле погибших родителей. Он вытащил из детского дома маленькую Цилю, пристроил на работу бедового Яшу, а сам продолжал служить Родине в скромном военном звании.

Служил дедушка Дима в подмосковной части, в Мытищах, и так устроил там рабочие дела, что его солдаты даже после дембеля продолжали писать ему личные письма и присылать гостинцы из своих родных мест.

Встретив нашу бабушку Валю, маму моей мамы, он влюбился в нее без памяти и женился, когда у нее уже подрастала Люся, моя мама. С тех пор он и Люсю прописал в своё сердце – не как отчим, а как настоящий родной отец.

Пришло время, и дедушка вышел в отставку, но не захотел сидеть дома и устроился в Музей Вооруженных Сил куратором.

Каждый год, в День Победы, я организовывала возле его музея концертные программы, где моя дочь Соня – уже дедушкина правнучка – выступала наравне с известными артистами. Она читала патриотические стихи, и ветераны умилялись. После акций мы брали с Соней такси и ехали к дедушке с подарками.