– Эй, старая Гло-Гло, выходи!
У Глории были рыжие, торчащие во все стороны волосы, крючковатый нос и тонкие кривые пальцы рук. Она была слишком худой, потому что питалась не очень хорошо. Каждое утро Глория вставала, умывалась (не чистя зубов), заплетала рыжие косы (из которых волосы всё равно вылазили) и, заварив чашечку чая с мятой, выходила в свой сад. Сад представлял, из себя всего шестнадцать квадратных метров, густо заросших сорняками. Но Глории, очень нравилось наблюдать, с какой скоростью они разрастаются. Чай давно остыл, а Глория всё смотрела на вьюнок, победно ползущий по ветхому забору.
– Эх, был бы Ричард жив, он бы в миг, привёл в порядок эту развалину. – проговорила старуха, оглядывая дом. Ей было уже восемьдесят два года, шестьдесят из которых она провела в этом доме. Кряхтя, она встала со стула и поплелась к дому.
– Эй, ведьма Гло-Гло, наколдуй дождик, а то жарко слишком! – Глория вздрогнула от неожиданности. А трое сорванцов спрятавшись за забором, продолжали кричать:
– Ууу, старая Гло-Гло, мы тебя не боимся! Ха-ха-ха!
А старушка, опираясь на клюку, еле волоча ноги, направилась дальше. Горькая слеза пробежала по сухой морщинистой щеке.
– Ричард, как же мне без тебя одиноко. – Она прошла в кухню и поставила на стол чашку с недопитым чаем. В кухне всё скрипело и сыпалось. Стол и шкафы давно облезли, и уже никто не скажет, в какой цвет они были выкрашены на самом деле. На стене над столом висел портрет Ричарда Уэлли. Его портреты были по всему дому, начиная с прихожей и заканчивая чердаком. Глория считала, что таким образом муж никогда её не покинет. Она села на табурет и посмотрела на Ричарда.
– Представляешь, эти дети опять сегодня меня дразнили. Что за люди растят таких невежественных детей? Что за время?
Спустя два дня, Глория вновь сидела у себя в саду. Под забором прятались мальчишки и стуча палками кричали обидные слова. Глория хотела встать и уйти в дом, но ноги не слушались. И ей оставалось сидеть и сдерживать слёзы. Вдруг в забор попал кем-то кинутый камень. Старушка дёрнулась и уронила чашку с чаем. Чашка упала на траву, но не разбилась. Глория нагнулась, чтобы поднять чашку, не удержалась и упала. Трава была влажной и приятно пахла.
«Вот так бы и лежать, вечно, рядом с Ричардом». – подумала она.
– Бабушка! – крикнул кто-то. А Глория лежала лицом в траве, и ей совсем не хотелось узнавать, кто это кричит. Но сильные руки, в миг подняли её, и она увидела юное лицо.
– Бабушка, ты в порядке? – пытливые глаза упорно смотрели в бесцветные старые зрачки. – Это я Джимм, внук твоей сестры Агаты!
– Ааа, Джимм, мальчик мой, как там Агата и Пол? – внук бережно усадил свою бабушку обратно на стул и присел на корточки около неё.
– Все живы и здоровы. Я приехал в этот городок на стажировку к местному врачу, и подумал, что если позволишь, я остановлюсь у тебя. Вместе ведь веселее!
Глория сама не понимала, почему согласилась, то ли от страха опять остаться одной, то ли, не смогла отказать, глядя на сильное сходство между внуком и Ричардом. На следующее утро Глория проснулась от шума в кухне. Сначала она испугалась, что это влезли воры, но потом, вспомнив о Джимме, успокоилась. Надев бежевое платье, она шаркая прошла в кухню. У плиты стоял её внук и пёк блинчики. Они выглядели румяными и аппетитными.
– Бабушка, доброе утро! – сказал Джимм, обернувшись – Я привык рано вставать. – Он поставил на стол две тарелки с блинами и две чашки кофе. У Глории на глаза навернулись слёзы, очень давно в этом доме не было кофе, да ещё и такого ароматного. Денег едва хватало на овощи и оплату дома. Трясущейся рукой она взяла вилку и попробовала завтрак. Солнце заглянуло в окно, и кухня уже не казалась такой старой и обшарпанной.
