Это я сейчас уже понимаю, что поскольку никаких бумажек не заполнялось, возможно, это был карманный бизнес коллектива городской бани – но дело же хорошее! Народ наш российский париться любит, а как париться без веничка? Вот сейчас на дворе июнь – уже совсем другого, две тысячи двадцатого года, май был рекордно дождливым, сейчас – третий жаркий день после этого почти всемирного потопа, зелень пошла в буйный рост, бурьян сочный, крапива – жгучая, ароматная, листья разлапистые, крупные… И вчера мы с сыном сходили, нарезали и навязали веников для бани. После чего вспомнил я другое лето, ощутил все эти запахи – и решил рассказать вам свою школьную веничную эпопею…
Подписались мы на это мероприятие вместе с моим товарищем Андрюшей Рубекиным. Итак, июнь восьмидесятого года. Рано с утра мы уходили в лес, приходили на просеку, через которую шла ЛЭП (линия электропередач) – при прокладке там деревья все, естественно, вырубили, но за пару пятилеток на месте срезанного леса разрослась молодая береза, быстрорастущее и, как некоторые говорят, сорное дерево. В этом молодом березнячке мы сначала нарезали душистые охапки молодых веток, а потом сидели на солнышке и увязывали их в венички. Занятие не то чтобы сложное, вчера посмотрел, как с ним справляется мой двенадцатилетний сын – ну, после некоторых подсказок и корректировок, в принципе, справляется. А тогда, в восьмидесятом, мне было четырнадцать, а Андрюхе – пятнадцать.
Запомнился этот период очень сильно, потому что каждый день с утра и до позднего «послеобеда» мы торчали в лесу, собирали землянику (помимо того что вязали веники). Выследили лисью нору с лисятами. Лиса – зверь осторожный. А лисята – щенки, они ж игручие, общительные, любопытные – поэтому нору мы выследили. Никакого вреда зверям причинять не стали.
Как-то раз утром на нас – на поляну – из леса вышло стадо лосей аж в целых одиннадцать голов – я их пересчитал. Лосихи с подросшими лосятами и два крупных самца. Весной лоси неопасны – это осенью они бывают сердитые, и то только быки. А так – это крупная лесная корова, которая человеку, если он ее не раздражает, вреда причинить не стремится. Ну, мы полюбовались этими лесными великанами, а потом – ну башки-то нет! – решили их попугать. И залезли на трубу, которая проходила через просеку, стали махать руками, орать… лоси посмотрели на нас как на придурков – и неспешной величавой трусцой двинулись обратно в чащу.
Не знаю почему, но зверья при советской власти даже в ближайшем Подмосковье было в изобилии. В двадцати-тридцати километрах от Москвы было изрядно зайцев, лосей, и даже глухари с тетеревами не были такой уж редкостью. По крайней мере, для тех, кто охотно ходил в лес в любое время года и мечтал стать великим охотником.
Ну так вот, проторчали мы в лесу – тогда мне казалось, что месяц, а сейчас я понимаю, что недели, наверное, две – две с половиной. Увязанные веники мы не тащили обратно в поселок, а обратно запихивали на ветки – пускай они там, в тенечке, сушатся. Конечно, была вероятность, что кто-то их найдет и стырит, но в густой чаще найти несколько деревьев, утыканных уже срезанными и навязанными вениками можно только случайно. Так что продукция наша осталась в сохранности. Трудились мы упорно, стремились не уходить из леса, пока каждый не заработает по пять рублей – посчитайте сами, сколько веников по пятнадцать копеек нужно навязать! Не то чтобы титанический труд, но, тем не менее, приличная работа.
