– Что означает: «Кабресто, год двести первый семицветья»?
– Общий язык в интерпретации братства Фамилист. Кабресто – Лит-Ку-Аден, дата приблизительно восемьсот лет назад.
– Литкуден? – ошеломленно переспросил.
– Лит-Ку-Аден, – четко, по буквам, отчеканил маленький представитель самой малочисленной расы Сантея, что интересно, не имеющей никакого широко известного названия, – город, известный нынче как Руины.
Вот оно как… Город, стертый с лика Руана почти тысячу лет назад и до сих пор посещаемый толпами жаждущих несметных богатств и признания. Но встречающих только нелепую смерть от лап девларов, зубов неупокоенных или стрел и мечей таких же искателей сокровищ. Неужели бредовая «древняя летопись» на самом деле заслуживает внимания?
Отбарабанив удалой мотивчик по столу, Хранитель привлек мое внимание.
– Братство Фамилист?
– Адепт, вы в Академии учитесь? На законника больно похожи, – растянув рот в улыбке, архивариус продемонстрировал два ряда мелких ярко-белых заостренных зубов. – В Лит-Ку-Адене главный храм города относился к Фамилисту. Теперь же братство утратило свои позиции и довольствуется маленьким храмом.
А верховодит религиозными настроениями среди большей части населения Епископат Светлого Лейнуса. Интересно, а какого Бога восхваляет братство?
Не успел я озвучить возникший вопрос, как Хранитель довольно осклабился:
– В задачи Библиотеки не входит религиозное образование адептов.
Я молча вытащил из-за пазухи бляху и ткнул в нос архивариусу.
– Фамилист признает существование всех известных Богов и призывает относиться с уважением к брату своему ближнему и его вере. – Улыбка Хранителя стала еще шире.
Я удивился. Всяко бывает, но в Руане, где столько различных рас, непонятным образом умудряющихся кое-как уживаться друг с дружкой, подобные взгляды не очень распространены. Не зря, например, в Сантее большая часть населения поклоняется Светлому Лейнусу, в Турионе приветствуют Справедливого Тури, а Свободный на то и свободный, что каждый верит в свое и во всем городе множество храмов, ограниченных по размеру и высоте главного шпиля. Чтобы никому не было завидно…
Я вздохнул:
– Спасибо, Хранитель.
– Рад помочь, страж Кирилл.
И откуда он узнал мое имя?
* * *
Топая по усыпанной песком дорожке, я пришел к выводу, что нужно посетить Смотрителя и задать ему парочку интересных вопросов. Прихватить только оплату за книгу, и вперед.
Робкое солнце осветило хмурый Сантей, и улицы высокого потихоньку стали наполняться людом. Я решил не брать экипаж, по такой погоде грех не прогуляться. Но чем дальше отходил от Академии, тем меньше попадалось прохожих, пока не добрался до узкой улочки с единственной открытой лавкой. Точнее, распахнуты только ставни да приоткрыто большое окно, за которым хмурый хозяин, подслеповато щурясь на пустынную улицу, недовольно протирает белой тряпицей большую пивную кружку.
– Чего тебе, парень? – поинтересовался немолодой заросший мужик. С такой-то рожей в лавке торговать? Похоже, осень уже пробралась за толстые стены каменных домов…
– Отвару горячего и перекусить чего.
Мужик недоверчиво на меня зыркнул, всем видом намекая на выбор более достойного напитка и показывая кружку в лапищах во всех выгодных ракурсах. Не заметив интереса к демонстрации, печально вздохнул и выудил из недр лавки пиалу, плеснул в нее из огромного фыркающего заварника.
– Держи, – поставив на подоконник, как на стойку, пиалу с горячим отваром, бухнул рядом тарелку с печеньем.
