– Не знал, что лорды владеют мёртвым языком, я как-то слышал, вроде бы в музее, что этот язык погиб вместе со всеми представителями клана Шарнагрин. – как бы невзначай заметил Лекс, посмотрев на Сатара по-новому.
– Письменность проклятого народа похожа на эту, но совсем другая, а с письменностью Хантрами я случайно познакомился во время военной кампании на степных орков. Там, за Жёлтыми холмами, все степи усыпаны вот такими обелисками и военными монументами. Хантрами были доблестными воинами, жаль, что от их древних небесных городов ничего не осталось. Сейчас по когда-то великим землям равнины Сефитар разбойничают дикие орки, те, что так и не подчинились воле императора.
– А почему покоятся под соляными копями? На востоке же нет океана. – заинтересовалась Жасмин.
– Мёртвые земли за Ганскими степями, или в народе более известные, как Проклятые земли, это бескрайняя соляная пустыня. Сотни километров, припорошённые белоснежными кристаллами смерти и над землёй, и под ней. Хантрами уничтожали своих врагов основательно, так чтобы те вовек не восстали.
– Но зачем такие меры? Это же уничтожение не только врагов, но и земель. Невероятное расточительство.
– Дроу – ответил Лекс – все Шарнагрин были дроу, а они, как ты знаешь, любители подземных замков и обителей. Соль самый верный способ не дать дроу скрыться в подземных катакомбах. Они их просто закупорили, как крыс в банке, а часть воинов осталась в ловушке вместе с врагом, чтобы уничтожить абсолютно всех.
– Жестоко – пробормотала Жасмин, по-новому взглянув на обелиск.
– Видишь этот символ? – Сатар указал на самый верх обелиска.
Восемь линий образовывали восьмиугольник, две перекрещённые волнистые линии, напоминающие змей, разделяли фигуру на четыре части. А в центре креста зияла чёрная точка, больше напоминающая дыру.
– Это Лагара, знак жизни и смерти, знак бесконечной жизни. Современники трактуют его как вечную память. И смотри сюда – Сатар указал на самый низ обелиска.
Тот же символ был перечёркнут одной толстой линией.
– Сагара, знак конца бесконечности. Память о Хантрами будет жить вечно, пока не кончится сама бесконечность.
– Это же нелогично. – фыркнул Лекс.
– Это метафора – в тон ему ответил Сатара – меня же удивляют ваши познания истории. Оказывается, вы интересуетесь прошлым империи. И почему именно эти народы выбрали? – с иронией заметил Сатар, и Жасмин вспомнила книги, на которые он обратил внимание в их первую встречу.
– Просто длительное и познавательное, во всех смыслах, свидание с ооочаровательной смотрительницей Имперского Музея – улыбка Лекса сверкала не только чувством собственной значимости, но и победой.
А Жасмин надолго запомнит сконфуженное выражение на лице Сатара. Лишь природная выдержка помогла ей не захихикать в этот момент.
– Нужно заселиться в гостиницу, не стоит задерживаться у этой каменюги и привлекать к себе лишнее внимание. – подтолкнул всех Лекс, вдоволь насладившись победой в споре с высоким лордом.
Мастер Бург, хозяин гостиницы, приятный полный гном с открытым добрым лицом, принял гостей с радушно открытыми объятиями и «помог, чем смог». Так красиво, радушно и с улыбкой ей ещё ни разу не отказывали. Короткая фраза «Мест нет» за время разговора прозвучала пятьдесят шесть раз, Жасмин специально считала. В начале в торг вступил Лекс, но все его выверты и соблазны хозяина упирались в непробиваемое «Мест нет». За этим в диспут вступил Сатар. Высокий лорд, непривычный к отказу, в начале просто не верил словам мастера Бурга, пытаясь убедить хозяина что в ЕГО гостинице места есть. Но также, как и Лекс, Сатар столкнулся с непроходимыми смысловыми дебрями словосочетания «Мест Нет!». Попытка надавить авторитетом также не принесла ничего путного, так как раскрывать инкогнито Сатара и объявлять о том, что в деревню прибыл не кто-то там, а сам Глава Службы Безопасности Империи было по меньшей мере глупо.
