Историки Варшавского университета. Время и судьбы - страница 13

Козловский приводит различные взгляды ученых на роль личности в истории. Карлейль считал, что в героях заключен весь смысл мировой истории, весь интерес истории, они не только воплощают идеалы, но и создают их. Из русских историков первым о роли личности высказался Т. Н. Грановский в статье «Четыре характеристики». Он писал, что герой представляет собирательную мысль и волю народа. Он не только выражает личные идеалы, но и проводит их в практику.

Противниками этой теории были Кондорсе, Конт, Бокль, Спенсер. Они исходили из того, что все исторические законы подчиняются действиям естественных сил, великому человеку нет места в истории. Сам Козловский считал, что настоящим носителем прогресса является именно индивидуум: «Не признавая вполне мнения Гегеля об абсолютном духе, я склонен признать высокую духовную силу, которую можно назвать общим духом человечества, который ставит в разные эпохи человеческой жизни задачи. Эти задачи выполняются не всем человечеством, но немногими личностями»[42]. Поэтому он не склонен недооценивать роль личности в истории. В качестве примера историк ссылается на недавние 1905–1906 гг., когда «все общество трепетало, но великого человека не нашлось. В таких случаях происходят болезненные явления в жизни народов, которые разрешаются вничью. Это не значит, что идеи, добытые обществом, умрут. Они должны вступить в сочетание с другими идеями и будут ждать своего исполнения»[43].

Таким образом, на начальной стадии понимания исторического процесса (т. е. истории героев) историк выделяет три фазы: 1) мистическую, с чересчур преувеличенной верой в человеческие способности; 2) прагматическую, когда личности придается большое значение, но она не обожествляется; 3) психологическую, для которой характерно преувеличение влияния личности на массы.

Следующая стадия в понимании исторического процесса определялась господством провиденциализма, ход истории объяснялся влиянием провидения.

Третья стадия в понимании исторического процесса, названная Козловским утилитарной, тесно связана с первой. Утилитарное направление (В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин) дало истории сравнительный метод, умение проводить аналогии, более глубоко изучать факты на основе источников. Таким образом, каждое направление, при всем несовершенстве, что-то оставило в общей сокровищнице исторического знания. Первое – вопрос о личности в истории, второе – о значении религии, третье – сравнительный (исторический) метод. Останавливаясь подробнее на сравнительном методе, автор предупреждает, что к этому методу нужно подходить осторожно. В качестве примера он приводит сравнение Великой французской и русской революции. Внешне похожие события имеют совершенно различный внутренний смысл и различные действующие силы[44].

Более подробно ученый останавливается на следующем, философском направлении. Он полагает, что в полном смысле философия истории появляется только во времена Гегеля. «Учение Гегеля представляет собой пантеистическую переделку провиденциализма. Там религия, здесь – дух. Содержание истории – процесс проявления духа в разумной действительности»[45]. Козловский считал, что историк обязан иметь философское образование, но быть чрезвычайно осторожным к подчинению исторических фактов различным философским теориям.

Далее ученый рассматривает вопрос о влиянии филологии на историческую науку. Филология расцвела в XVIII в. Она открыла родство народов на основании данных языка. Историки стали пользоваться филологическим методом. Одним из первых к нему обратился Б. Г. Нибур, дав критический анализ сочинений Тита Ливия. В России представителями этого направления Козловский считает прежде всего А. С. Лаппо-Данилевского и А. А. Шахматова. Козловский полагает, что Шахматов в работе «Разыскания о древнейших русских летописных сводах» сделал по отношению к древнерусским летописям то же, что Нибур по отношению к Титу Ливию