. Отдел народного образования просил реквизиционную комиссию оказать всяческое содействие правлению университета в подыскании и отводе помещения для профессора университета Козловского
[79]. Однако просьба не была удовлетворена «ввиду приказа Донского Атамана от 5 июля с. г. (т. е. 1919. –
Авт.) о воспрещении реквизиций»
[80]. Помимо тяжелых жилищных условий, крайне недостаточными были средства существования большой семьи. Попытка директора библиотеки, профессора Е. А. Черноусова, трудоустроить дочерей Ивана Павловича практикантками в библиотеку вызвала обвинение в насаждении семейственности со стороны ректора ДГУ Л. М. Ефременко
[81]. Е. А. Черноусов был коллегой Козловского еще со времен их работы в Нежинском историко-филологическом институте в 1907–1908 гг.
[82] Сохранилось его обращение к ректору Л. М. Ефременко с просьбой не отказать сестрам Козловским в работе в библиотеке практикантками
[83] с приложенными заявлениями студентки третьего курса педфака Марии Ивановны Козловской
[84], студентки второго курса медицинского факультета Александры Ивановны Козловской
[85] и студентки второго курса Ларисы Ивановны Козловской
[86]. На заявлении рукой ректора написано: «Считаю со своей стороны невозможным делать состав служащих библиотеки “фамильным”. Это противоречит советским декретам, кроме того, есть много других семейств, из которых не состоят на работе даже по одному лицу-безработному»
[87]. Тем не менее Е. А. Черноусов привлек сестер Козловских к временной работе в библиотеке и вынужден был давать объяснение, «почему применяется кустовой принцип зачисления на службу»
[88]. В объяснительной записке в правление ДГУ он писал: «Довожу до сведения правления, что до привлечения к работе М. И. и Л. И. Козловских, лиц, носящих фамилию Козловские, на службе в библиотеке ДГУ не числилось ни одного. Привлечение по каталогизации сестер Козловских, по моему глубокому убеждению, не может вызвать нареканий с чьей бы то ни было стороны, как потому, что их работа будет иметь исключительно временный характер, так и потому, что работа эта ведется в высшей степени умело и добросовестно»
[89].
Несмотря на бедственное положение, Иван Павлович с первых дней возвращения в Ростов-на-Дону включился в работу университета. 25 сентября 1919 г. совет университета избрал его своим представителем в качестве члена комиссии студенческих общежитий[90].
Козловский взял на себя обязанности заведования «разгромленным» нумизматическим кабинетом[91], привел его в порядок, заботился о приобретении книг по археологии и нумизматике[92].
В начале 1920 г. университет перешел в ведение органов Советского правительства[93].
Установление на Дону советской власти поставило старую профессуру перед сложным выбором – признание новой власти и переход на марксистские позиции либо отказ от продолжения профессиональной деятельности. И. П. Козловский, как и большинство его коллег-гуманитариев из Донского университета, сделал выбор в пользу советской власти: «Безоговорочно признав советскую власть, я охотно продолжал нести службу с 1920 года до самой отставки, а после отставки добровольно продолжал работать в архивном управлении»[94].
Но такой выбор предполагал постепенное изменение мировоззрения, переход на позиции марксизма. Марксизм в то время еще не занимал главенствующего положения в русской исторической науке и вызывал скептическое или враждебно-ироническое отношение в среде профессорского состава.
