– Еще как понимаю! – вскочил на камне Тишка. – Понимаю, что ты болван! Но, так и быть, скажи, что же это за такой редкий ингредиент для твоего варева?
Виктор усмехнулся уголками пасти, от чего на свет показались желтоватые клыки. Казалось, он готовится к реакции домового на слова, которые собирался произнести. Тот же скептически взирал на чудище, явно не веря в волшебные травы и тому подобное вранье, чем может утешить себя безнадежно больной.
– Слюнная железа упыря, – произнес Виктор. – Вот такой компонент мне нужен.
Оба молчали. Тишка, услышав, присел на камень, смотря на Виктора, как на полного дурака, который решил потушить костер, сев в него голой задницей. Молчание затянулось.
– Ты, я так полагаю, собираешься достать эту самую железу, верно? – наконец-то проговорил домовой, и голос его веял спокойствием, что само по себе было удивительным. – И единственный упырь в округе – это Сима. У него, да?
– Да, – безразлично ответил Виктор, почесывая косматую голову.
– Гм… гм… Дело в том, – прокашлялся Тишка, – что у тебя есть два варианта: продолжать искать заменители этому компоненту или бросить варить зелья вовсе. Я советую второй вариант.
– Нет, – сурово ответил Виктор. – Мне уже давно пора разобраться с этим убийцей. Именно из-за него охотники приходят за мной, думая, что убийство пьяниц моих рук дело. Эти убийства не прекратятся, пока упырь не умрет, к тому же, мне нужна его слюнная железа. Без этого компонента мне не вернуть свой облик.
– Если попытаешься ее достать, то умрешь! – не выдержал наконец Тишка и закричал. – Ты либо совсем головой двинулся, либо хочешь концы отдать! Упырь порвет тебя, как волк шавку! Ты это понимаешь? Стоит тебе к нему сунуться и – тебе конец!
– Успокойся! – поднял руку Виктор. – Я кое-что понимаю и с жизнью прощаться пока не собираюсь, потому хватит причитаний и безосновательного страха! Как только моя рана заживет, я добуду эту чертову слюнную железу и вспорю брюхо чертову упырю!
С этими словами он развернулся и устремился в узкий проход грота.
– Есть много более приятных способов сдохнуть! – выкрикнул ему вслед Тишка, но из грота раздались стуки, говорящие о том, что Виктор заваливает вход бревнами дубов.
Фыркнув себе что-то под нос, Тишка сплюнул, подпрыгнул на камне и, сделав кульбит в воздухе, обернулся большим вороном, взмыл над верхушками деревьев и помчался на юг к городу Медов, пару раз громко каркнув.
Рана на груди наконец-то затянулась. Кровь больше не выступала при резких движениях, да и боль ушла. Теперь от страшного удара богатыря остался лишь очередной шрам на теле, который укрывала густая шерсть. Впрочем, обращение в зверя не прошло так уж бесследно. После того, как он в обличии медведя разорвал богатыря, его человеческое тело стало еще менее узнаваемо. Шерсть начала гуще выбиваться и на лбу, а челюсти заметно удлинились. Голос стал более грубым, нежели прежде. Ко всему Виктор отнесся спокойно. Он знал, что так и произойдет.
Когда рана зажила, Виктор наконец пошел к основанию горы, откуда брал начало ручей, который после виляния в лесной глуши впадал в Глубоководницу, и в небольшом естественном разливе искупался. Вода была ледяная, даже в летний период, но его тело уже давно привыкло к холоду камня в гроте, да и переносить холод ему было просто. А желание смыть с себя осевший с тела ожившего богатыря смрад, было таким неудержимым, что плевать, если в воде плавали бы кусочки льда. От трупа, которое как следует выгорело, Виктор избавился в тот же день, оттащив его подальше от грота и оставив под деревом. Закапывать было бесполезно, потому как любой дикий зверь раскопал бы могилу и все едино сожрал бы поджаренные останки.
