– Говно из тебя утешитель, Тишка!
– Говорю, как есть! – ответил тот, направляясь за Виктором, уже обхватывающим ствол дерева.
Дубовые бревна были чем-то вроде двери, коими чудовище закрывало вход, чтобы ни дикий зверь, ни какой заблудившийся лесник или охотник не потревожили его в пещере. Сейчас же Виктор обхватил сильными руками одно из бревен, что лежало на другом горизонтально и, кряхтя, сдвинул его в сторону, после чего отодвинул и второе. Чтобы выйти из грота, Виктору приходилось сильно наклоняться и работать плечами, чтобы не застрять меж камней. Домовому же не стоило труда протиснуться и в десять раз меньший ход.
Выбравшись из каменных тисков, чудовище выпрямило спину, громко хрустнув парой спинных позвонков. Его косматая голова поднялась к небу, по-прежнему серому и по-прежнему недождливому. Тучи стояли высоко и, объединившись, образовывали вязанный из серой шерсти ковер, который тянулся до самого горизонта. Выйдя из-за растущих у входа в пещеру молодых елочек, великолепно маскирующих черную шахту, ведущую в грот, Виктор и Тишка оказались меж двумя гигантами: спереди рос плотный лес, состоящий из осин, елок и сосен, а сзади вздымалась могучая гряда гор, уходящая вверх непреступными и острыми точно пики копий, вершинами.
– Я полечу до города, – вдохнув полной грудью свежий летний воздух, сказал Тишка, словно сегодня был обычный, заправский день. – Перехвачу того богатыря по дороге к лесу, а ты жди меня около поваленной сосны. Я как только найду его, так сразу тебя к нему выведу, а там уж ты знаешь, чего делать, верно? Не церемонься с ним, богатыри опасны.
Виктор долгое время молчал, чем заметно нервировал Тишку, водящего беззубой нижней челюстью из стороны в сторону и смотрящего черными глазами так, словно ждал он не минуту, а, как минимум, час и был готов взорваться. Но наконец-то прозвучал грубый, пугающий голос.
– Знаешь, в чем парадокс, Тишка? – спросил он, растягивая слова и переведя взгляд ярко коричневых глаз на мелкого товарища.
– Ну и в чем же? – запрыгнув на ближайший валун, спросил домовой, явно не желающий слышать ответ, так как считал подобные изречения приятеля ни чем иным, как бесполезной тратой времени.
– А в том, что я, пытаясь вернуть человечность внешнюю, становлюсь все большим зверем. И сегодня мне вновь предстоит совершить бесчеловечный поступок.
– Жди у поваленной сосны! – раздраженно рыкнул Тишка, подпрыгнув на камне и в мгновение ока превратившись в воздухе в большого черного ворона.
Ворон громко каркнул в лицо Виктору, после чего оттолкнулся лапами от булыжника и, замахав крыльями, взлетел над лесом, летя на юг, в сторону города Медова.
Поваленная сосна находилась к западу от грота, в котором и обитал Виктор уже целый год. Идти до нее было около получаса и Виктор, не теряя времени, отправился к месту встречи, пробираясь сквозь подлесок из орешника, кустов можжевельника и различной поросли, которая в летнее время буйно разрасталась в лесу. Перед лицом жужжали надоедливые комары, мимо пролетали слепни, за которыми охотилась армия мелких пташек, снующая в подлеске. Виктор же, покрытый плотной шерстью, доходящей ему на спине до затылка, а на груди до подбородка, проблем с насекомыми не испытывал, лишь изредка отгонял их от лица ленивым движением руки.
Весь он был поглощен мыслями предстоящей встречей с богатырем, вознамерившимся убить его ради спасения жителей города. Да, Тишка советовал не мешкая прикончить его – и дело с концом. Но Тишка был домовым, к тому же, ненавидящим людей из-за их фальши, жестокости и неестественности поведения, и ему представлялось, что убить того, кто хочет убить тебя – это дело справедливое и даже благородное. Виктор это прекрасно понимал, продолжая пробираться сквозь густой подлесок, но также он понимал и богатыря, который выполнял свой долг. Он шел навстречу чудищу, по словам градоначальника, убившему не менее десяти пьяниц в ночное время. Шел совсем один, готовый сразить монстра не из-за славы, а ради справедливости и безопасности граждан Медова.
