История изучения восточных языков в русской императорской армии - страница 33

Ссылка офицеров на права академистов представляется не вполне основательною, так как поступление в академию обставлено условиями экзамена, гарантирующими интерес казны от расхода, который может оказаться впоследствии бесполезным; поступление же на предполагаемые курсы последует без экзамена; предметы изучения в академии представляют во многом менее затруднения, чем изучение азиатских языков.

Тайный советник Гамазов разделяет мнение о том, что было бы желательно, по крайней мере в течение первого года лекций, пока не выяснятся успехи обучающегося, ограничить по возможности отпускаемые добавочные оклады, дабы назначаемые преимущества не послужили остальным поводом и целью поступления на эти курсы. Для уменьшения расхода тайный советник Гамазов предлагает снабдить обучающихся (но не более шести) учебниками из библиотеки отделения»[158].

На докладной записке военный министр оставил резолюцию, в которой распорядился определить продолжительность курса, число офицеров-слушателей, сумму на вознаграждение преподавателей. Также было указано на необходимость определить продолжительность срока, который офицеры-выпускники курсов обязаны были прослужить по специальности за полученное образование. Рассматриваемый документ интересен в том отношении, что впервые обозначил два важных вопроса – место языковых курсов в системе высшего военного образования в России и порядок последующего прохождения службы офицеров-выпускников.

21 ноября 1881 г. Главный штаб представил на Высочайшее утверждение первоначальный проект курсов. В документе указывалось на необходимость для армии иметь собственных специалистов со знанием восточных языков: «Со времени окончательного покорения Кавказа и упрочения нашего влияния на среднеазиатские владения весьма часто встречается необходимость в офицерах, на которых возможно бы возложить постоянные или временные поручения в пограничных районах. Назначения военных чинов допущены, начиная с 1878 года, даже на консульские должности, по примеру того, как это принято западными государствами. Одним из важных условий при подобном назначении является знание местного языка. На необходимость распространения знания турецкого языка в Кавказских войсках также указано было в Высочайше одобренных 25 января 1879 года предположениях Кавказского начальства»[159].

24 ноября 1881 г. проект создания офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД получил Высочайшее соизволение[160]. В соответствии с проектом, офицерские курсы восточных языков открывались «в виде опыта». Срок обучения на курсах составлял три года. Право выбора и приема слушателей на курсы предоставлялось Главному штабу по согласованию с управляющим учебным отделением Азиатского департамента. Количество обучающихся ограничивалось десятью офицерами. На курсе предполагалось изучение арабского, турецкого и персидского языков. Слушатели курсов на период обучения считались в командировке от своих частей, не занимающими штатных должностей. Офицеры, обнаружившие слабые результаты в изучении восточных языков, по представлению управляющего учебным отделением, возвращались в свои части. По завершению курса наук офицерам выдавалось удостоверение об успешном окончании полного курса, засвидетельствованное управляющим учебным отделением. За полученное образование офицеры обязаны были отслужить в азиатских округах не менее трех лет по окончании курса.