Утром меня разбудил свет, льющийся в незакрытые окна, и необычные, чужие запахи – скошенной травы, свежего воздуха и скворчащих колбасок. Пару мгновений спросонья я не понимала, где я, а когда вспомнила своё путешествие в горы, мне показалось, что это сон.
– Это настоящие яйца, – сказала бабушка. – А это – настоящее молоко. Ты пробовала свинину? Мама готовит тебе мамалыгу с сыром?
Я снова сидела за столом. Бабушка снова ставила передо мной тарелку за тарелкой. Ломтики ветчины. Свежие помидоры, огурцы и сладкий перец. Я никогда не видела столько еды. Откусив кусочек яйца, я чуть не поперхнулась – такой у него был насыщенный вкус. Отпила молока – и меня замутило с непривычки. Я даже не притронулась к бабушкиной мамалыге – кукурузной каше с горкой овечьего сыра сверху.
– Я не голодна, – проговорила я, а бабушка посмотрела на меня так, будто я при смерти.
– Оставь её в покое, – сказал дедушка.
Я умылась водой из расписного глиняного тазика и переоделась в чистую одежду. Потом дедушка взял меня за руку, и мы втроём пошли в деревню.
Деревня была сельскохозяйственной общиной с тех самых пор, когда сюда пришли первые поселенцы сотни или тысячи лет назад – историю рассказывают разные люди, и каждый раз даты меняются. Большинство домов стояли вдоль грунтовой дороги, которая пересекала центр деревни. Других дорог, чтобы приехать сюда или уехать, не было. Впрочем, в то время грузовик имелся только у старого мясника. На этом грузовике он свозил в долину скот с горных пастбищ.
Почти всю долину занимали поля, на которых деревенские сеяли хлеб и пасли скот. А в домах по обе стороны дороги люди не только жили. В одном доме в отдельном помещении торговали разными товарами, и владелец лавки был одновременно и парикмахером. Местная таверна служила одновременно гостиницей, хоть там и сдавались постояльцам всего две комнаты, которые очень редко кто-нибудь снимал.
Горы здесь густо поросли лесом – сосны, ясени и ели взобрались так высоко, что некоторые даже касались верхушками облаков. Я стояла по пояс в траве у подножия холма и, запрокинув голову и щурясь от яркого света, пыталась охватить взглядом эти просторы. В центре деревни, у колодца, я разглядывала необычные дома, обходя стороной разгуливающих по дороге животных. Почти все дома были одноэтажные, но позже я узнала, что в некоторых есть подвалы, чтобы держать продукты в холоде, и чердаки, чтобы коптить мясо. Крыши были выстланы красной черепицей или покрыты соломой с ярко-зелёными пятнами проросшего на ней мха. Стены – выкрашены в необычные цвета: розовый, голубой и салатовый, белый в охряную полоску. Одни дома, высокие и худые, лепились друг к дружке. Другие, низкие и толстые, стояли вольготно и смотрели на улицу множеством маленьких окошек. У некоторых осыпа́лся фундамент, сквозь облупившуюся штукатурку проглядывали куски деревянной обрешётки. Но большинство домов были в хорошем состоянии; обнесённые заборчиками маленькие палисадники и цветочная роспись на стенах около дверей радовали глаз. И везде, на всех до единого домах я заметила резные фигурки волков.
Когда бабушка и дедушка вели меня по деревне, из домов выходили люди. Они выглядывали из окон. Другие отрывались от работы в поле и смотрели на нас издали. Мы остановились возле выкрашенного в персиковый цвет покосившегося домика с коричневыми ставнями и примыкающим к нему густо разросшимся садом.
