– Твою ж налево!
Я повернул голову и обнаружил худого седого старичка. Он ползал на коленях по траве и гладил ее, словно пытался найти изъян. Вот он начал отрывать травинки и засовывать в рот.
– Горькие… – ошарашенно произнес старичок. Потом он заметил коров и опять охнул, пытаясь встать, но получилось не сразу. Создалось ощущение, что старик просто забыл, как надо ходить. Когда он кое-как встал на ноги, то принялся себя ощупывать и обеспокоенно бормотать себе под нос:
– Не болит ничего… Помер что ли?.. Как есть помер…
Я подошел к нему и тронул за плечо.
– Извините, вы…
От моего прикосновения старик дернулся, а потом спросил меня:
– Ты кто?
– Меня Александр зовут, мы в игру вошли, я хотел…
– В игру? Так я не того?
– Нет, мы в Мальте… – попытался я объяснить старичку, но тот совершенно меня не слушал и гнул свою линию.
– В игре, говоришь? А ну! Двинь-ка мне по морде!
– Деда, ты чего?
– Не тушуйся! То для дела! Двинь, кому говорю! Так, чтобы аж искры из глаз!
Дед вытянул в мою сторону лицо и зажмурился.
– Ну? Уснул что ли? – поторапливал меня старик.
Я начал задумываться о старческом маразме, но в итоге пожал плечами и аккуратно двинул ему в нос, чтобы тот успокоился. От удара старичок только охнул и прижал нос рукой.
– Ты смотри-ка! Кровь! – показывая мне испачканную кровью руку, произнес старичок. Тут он принялся ее лизать. – Соленая…
– Больно? – заинтересованно спросил я, заметив озорной блеск в глазах старичка.
Тот вместо ответа так же сунул кулаком мне в нос. Мало того что больно, у меня из глаз тут же брызнули слезы. Вот тебе и старый хрыч! Как бить – не забыл!
– И вправду соленая, – согласился я, слизнув капельку крови, которая набежала на верхнюю губу.
– Охренеть! – послышалось сбоку.
Очередной погруженец, мужчина лет сорока на вид, расселся на земле и гладил траву, удивленно хлопая глазами.
Со стороны города вдруг подул прохладный ветерок. Меня чуть-чуть передернуло от него, и по коже побежали мурашки. Настоящие мурашки…
– Интересно, а тут с бабами как? – пробормотал себе под нос старичок, поглядывая по сторонам.
Пока я оглядывался и рассматривал в стороне от города небольшую речушку, он в первую очередь заглянул к себе в штаны. Я его застал задумчиво рассматривающим что-то в районе пояса.
– Должны быть, – пожал я плечами, а сам не отводил взгляда от водной глади, которая манила серебристыми отблесками. – Может, пойдем искупаемся?
– Холодно, простудишься! – проворчал старичок и отправился в сторону города, вытирая на ходу свернувшуюся кровь под носом. Я услышал его едва различимый бубнеж: – Там точно должны быть бабы…
– Здесь, наверное, нельзя простудиться… – пробормотал я вслед старику и пошел к воде.
Когда подходил к речке, начало припекать солнце, хорошо так, по-летнему. На душе после январского холода и грязного снега тоже потеплело. Стянул с себя белую грубую рубаху, кинул ее на землю, хотел еще стянуть штаны, но они засели намертво. Как приклеенные. Я разбираться не стал – плюнул на это дело. На высоком берегу снял сандалии, разбежался, да так и прыгнул пластом в воду.
Живот водой отбило – больно, а вода холоднющая, слов нет! Того и гляди ноги сведет. Я на поверхность вынырнул, фыркать начал и давай быстрее руками грести и ногами работать, чуть отплыл в сторону, и вода вроде сразу потеплела. Вот оно что. Нырнул в место, где родник из-под земли бьет.
Плыл недолго, так, пару минут от силы, но выдохся капитально. Остановился и погреб к берегу потихоньку на спине. Вылез и не мог улыбку с лица убрать. Иду по берегу к месту, где рубаху и обувь кинул, с меня вода течет, а я фыркаю да в ушах пальцем воду гоняю. А в голове мысль крутится:
