– Спасибо тебе огромное. Как всегда, выручаешь, радость моя. – кисло улыбнулась Алёна.
Катя нежно улыбнулась в ответ:
– Не за что, солнышко. Помни, я всегда рядом.
Она наклонила голову подруги и нежно шепнула ей на ушко:
– Ты же знаешь, что я тебя очень сильно люблю. Больше всего на свете.
Алёна почувствовала тепло от этих слов Кати и шепнула в ответ, выбирая слова:
– А я – тебя, мой зайчик. Ты самая лучшая.
Расчувствовавшись от столь приятного момента, Алёна чмокнула подругу в щёку и сладким голосом шепнула:
– Пока, моя хорошая.
Она показала Кате сердечко из пальцев и пошла к лестнице вниз, чувствуя, как на неё накатывает усталость.
Пока Алёна ехала домой на автобусе, она листала ленту ВКонтакте и вздыхала. Вдруг послышался звук уведомления о сообщении. Писала Катя. Её сообщение гласило: «Солнышко, я тоже в итоге не пошла на пару по финансовому. Как услышала, что её эта тошнотворно приторная Молоткова будет вести, так сразу по съёбам дала из универа, сославшись на то, что меня тошнит. Сука, не могу поверить, что в России бывают настолько ебанутые преподы! Ты как там, моя хорошая?»
Алёна ответила голосовым сообщением. Её голос немного дрожал:
– Спасибо тебе огромное, моя сладкая, я почти дома. Я сначала хотела тебе предложить вместе свалить, потому что куда ж я без тебя? Ты ведь моё солнышко, я не представляю своей жизни без тебя. Мы с тобой с первого курса вместе, и я с тех пор тебя безумно люблю.
Как только Алёна вышла на своей остановке, она вдруг почувствовала, что ей стало как-то тяжело идти. Дыхание будто внезапно спёрло, и она отчаянно хватала ртом воздух, пытаясь хоть как-то стабилизировать своё сбившееся дыхание. Внезапно её охватило странное, неприятное ощущение тошноты.
– А-а-а… А-а-а… Ёбаный… свет… – с трудом выдыхала Романенко, еле дошагав до парадного. В голове навязчиво зудело: «Ща затошнит, ща затошнит!», но Алёна смогла сдержать подступившие позывы, вызвала лифт и поднялась на свой этаж.
Усевшись за кухонный стол, она принялась за свой поздний обед. Её переполняли самые противоречивые эмоции, и она невольно заговорила сама с собой, пытаясь хоть как-то выплеснуть своё внутреннее напряжение.
– Пиздец, блядь… – тихо и почти обессиленно произнесла сама себе Алёна. – Полнейший пиздец… Теперь наш универ превратится в неофициальный филиал ада, полигон для издевательств над студентами… Я никогда не встречала столь неотёсанных грубиянов среди преподавателей. Эти первые. Да они, можно сказать, не просто грубияны, а уроды. Форменные.
Вдруг ей отчетливо послышался противный голос Дмитриева:
– Смените эту вульгарную блузку…
– Я тебе сейчас, блядь, ебало твоё тараканье сменю! – крикнула Романенко наваждению, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости. – Урод усатый, блядь…
Ей тут же будто бы послышался ещё один противный голос – голос лысоватого Тихонова:
– Не обижаем, а воспитываем.
Следом – голос Рогова:
– …В двух ипостасях.
– В каких ещё, на хуй, ипостасях?! – уже начала заводиться Алёна. – Это никакие не ипостаси, а разделы дисциплины, долбоёб безмозглый!
Далее будто раздался голос Костенко:
– И вот поэтому, уважаемые студенты, я вам рекомендую…
Конец фразы был как будто размыт, его перекрыл обрывок фразы Молотковой:
– …слишком уж привлекательной…
У Алёны внезапно помутилось в глазах. Кухня перед ней будто бы поплыла, теряя свои чёткие очертания. Она встала и поплелась в ванную, схватилась за смеситель и открыла кран, наполняя ванну водой, не забыв заткнуть слив пробкой. Добавив в воду целый колпачок пены для ванны, она пошла за своим полотенцем. Завершив подготовку к приёму ванны, она разделась и залезла в ванну.
