История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II - страница 10



За все время президентства Каррансы не было ни одного дня, когда бы в стране не происходили вооруженные столкновения повстанцев с правительственными войсками. Политические программы мятежников были самыми разными, но большинство справедливо упрекали Каррансу в предательстве идеалов революции. Тем более что «дон Венус» сам провозгласил: «Я не был революционером, не являюсь революционером и никогда не буду революционером».

Наиболее революционным массовым движением в Мексике к началу 1917 года оставалась Освободительная армия Юга во главе с Эмилиано Сапатой. Весь 1916 год примерно 5 тысяч сапатистов вели в своем родном Морелосе небывалую по ожесточенности войну с примерно 30 тысячами солдат правительственной армии во главе с Пабло Гонсалесом.[22] Мы уже говорили, что репрессии Гонсалеса, считавшего всех жителей Морелоса «кровожадными сатирами и преступниками», против мирного населения превзошли даже ужасы времен Уэрты и Диаса. В ноябре 1916 года Гонсалес издал приказ о расстреле без суда любого, на кого падало хоть малейшее подозрение в связях с сапатистами. Например, поводом для расстрела могло быть появление у железной дороги без уважительной причины. Армия Гонсалеса вела себя в Морелосе как на оккупированной территории. Массовые грабежи затрагивали не только жителей деревень. Прежде упоминалось и об англичанке из Куэрнаваки, не сумевшей отнять у офицеров ванну, украденную из принадлежавшего ей отеля, и об огромном черном рынке в мексиканской столице, на котором доблестные воины Гонсалеса сбывали награбленное добро. Сам Гонсалес быстро превратился в самого богатого генерала республики, что впоследствии и поставило крест на его политической карьере.

Неудивительно, что жители Морелоса видели в бойцах конституционалистов оккупантов, тем более что уроженцев штата в них практически не было. Гонсалесу не удалось даже провести в штате выборы в конституционный Конвент. «Делегатами» стали офицеры оккупационной армии. Сапата, наоборот, внимательно следил за тем, чтобы его бойцы не допускали по отношению к мирному населению никакого произвола. Ставка Освободительной армии издавала приказы о расстреле мародеров на месте.

К концу 1916 года Гонсалес был вынужден признать свое поражение. Измученные боями и малярией (большинство солдат были северянами и страдали от непривычного для них влажного климата) войска конституционалистов в декабре 1916 года стали покидать города и селения Морелоса. В январе 1917 года Освободительная армия Юга вступила в столицу штата Куэрнаваку. Победа, правда, омрачалась тем, что правительственные войска отступили в полном порядке. Бойцам не удалось захватить трофеи в виде оружия и боеприпасов, а именно их недостаток и был главной бедой Сапаты. Его армия не контролировала ни одного порта, а до границы с США, откуда в основном и поступало в Мексику контрабандное оружие, простирались тысячи километров.

Однако в январе 1917 года в ставке Сапаты царила эйфория. Там помнили, что после отступления из Морелоса войск Уэрты быстро пал и сам режим генерала-диктатора. Сапата полагал, что и дни Каррансы сочтены. Один из наиболее видных помощников крестьянского лидера Сото-и-Гама уже составил программу неотложных социально-экономических реформ, которые сапатисты намеревались провести после захвата Мехико.

Но надежды Освободительной армии оказались напрасными. Гонсалес не собирался сдаваться. Правительственные войска прикрыли перевалы, ведущие из Морелоса в долину Мехико, и постоянно тревожили партизан боями местного значения. Сапата не мог распустить свою армию на отдых, а содержать несколько тысяч человек в дотла разоренном Морелосе стало практически невозможно. Из многих деревень штата исчезли не только свиньи и коровы, но даже куры. Многие деревни были сожжены, и беженцы наводнили уцелевшие населенные пункты. На почве голода и лишений процветали преступность и бандитизм. Не будет преувеличением сказать, что ни одна мексиканская территория не пострадала так в ходе революции, как Морелос.