Они были одни. Приглушённый свет озарял небольшую комнатку.
Юноша и девушка. Они открыты. Он ей. Она ему.
Легкий трепет и нежность – бьются сердца.
Мягкий поток – тёплый шёлк постели.
Встреча их рук – он осторожно, как бы боясь потерять, скользнул кончиками пальцев по её линии жизни, обнял рукой руку.
Тихое соприкосновение взглядов – они проходят в самые сердца сердец, души обоих, оставляя за собой ленту Млечного пути, серебряного сверкания светил вселенной.
Дуновение неба, единение силы – юноша коснулся своими губами губ девушки. Мир преобразился для них обоих, они почувствовали суть друг друга – их общую суть.
Они вместе. Они едины.
Они сошлись. Сияние света.
Изумрудно золотое.
Они слились.
И не расставались больше никогда.
Они одни, друг друга видят,
Они одни, друг друга слышат…
…соединяясь в общем Я,
Познали истину свободы.
Они,
Отныне сохраняя целостность себя,
Навеки вечные едины!
Грустно осознавать, что всё имеет конец
Грустно осознавать, что всё имеет конец. Но это с одной стороны. А с другой – понимаешь: не было бы конца, не было бы и начала. Всё взаимосвязано. Правда, от этого лучше не становится.
Что же это? Неясно. Вероятно, ожидание будущего. Неизвестно, что будет в следующую секунду, а тем более, неизвестно, что будет в долгосрочном будущем.
Это, может, и хорошо, но, может, и не очень. Вот он вечный вопрос: а интересно было бы жить, если бы мы знали, что будет? Ответ – нет.
В любом случае, когда не знаешь, то просто страшно. Поёжился и замолк. Хех.
Небо было удивительным. Ярко-голубое над головой, оно гармонично переходило в бледно-розовое и возвращалось назад, как будто художник-виртуоз писал свой пейзаж акварельной краской на влажной бумаге, легко касаясь кистью то белёсым, то сероватым цветом, то сразу несколькими, перемешанными друг в друге.
Бури, песчаные вихри, речные потоки, расходящиеся рукава белоснежной воды – тут интенсивны, тут более прозрачны – вливаются и выныривают, закручиваясь в спиральные ветры.
Как будто у художника для солнца не хватило яркой краски. И оно так и осталось сегодня смотреть на нас нежно-лимонным ароматом.
Всё – сокрытое снаружи – понятно, открыто внутри. А пушистые перья крылатых облаков уплывают вдаль, оставляя за собой воспоминание вечности…
Тёмное пасмурное утро. Грозовые тучи в этот день нависли над городом и всеми силами давили на него. Их серая суть, опав на низлежащее пространство, всё непостижимей пыталась его сомкнуть.
У дома, может, высокого, но, вероятнее всего, лишь жалко маленького, сидел человек. Его голова была смиренно опущена под неимоверным давлением окутавшего его раскаяния.
Перед ним лежала шляпа. Потёртая, помятая, испачканная. Она олицетворяла город.
В ней лежали деньги, много денег. Своим зловонным смрадом они заражали окружающий мир. Пачки, кипы, горы денег – не счесть.
Человек раздавал их. Он был богат, но при этом неимоверно беден.
Проходившие мимо люди охотно брали то, что лежало в шляпе. А получив то, зачем этот несчастный гонялся всю жизнь, растворялись в серой мгле. Становилось всё темнее.
С каждой купюрой, уходившей прочь, человек всё больше умирал. Он никогда никому не был нужен. Терзающая, рвущая его на части боль, воплощала в себе искупление греха. Кончина была предрешена, он это знал…
И всё проходило, скрываясь за крупными мазками кисти всевышнего Художника. Вихрь драмы, начатый прошедшим временем, утихал. И хотелось верить, что это только сон.
