– Тебя, видимо, ищет, – обратилась с презрением к ней бабушка.
– Кто? – спросила Надя, но, глядя на всех и ощущая зловещую тишину, поняла, о ком идёт речь. Все ждали её реакции, и она это уловила, осознавая, что если сейчас встанет и выйдет, то потом её закидают вопросами, как камнями, всё ещё помня предупреждение женщины, чтобы себя не позорила. И если выкажет к нему симпатию – то её ревностно загрызут. Выход был один – безразличие.
– Пусть ищет. Мне-то что? У него всё равно есть жена и ребёнок, – взяла она яблоко и стала заедать начинавшееся в душе волнение, поглядывая на всех.
– У него нет жены и ребёнка, – задумалась бабушка. Она хоть и совсем дальняя родственница, но о свадьбе и ребёнке слышала бы.
– Я в паспорт не заглядывала, – отмахнулась от всех Надя, чтобы больше вопросов не задавали, и увидела в глазах женщин, которые только что её хотели сожрать, понимание и сострадание.
– Вот подлец. Заморочил девке голову… – начали они обсуждать, но бабушка тут же резко остановила такие высказывания о своём родственнике.
– А зачем ты с ним тогда в машине катаешься?
– Хочет возить, пусть возит. Может, хоть на работу опаздывать не буду, – посмотрела она в глаза бабки, которая уже несколько месяцев пыталась добиться от неё соблюдения дисциплины, чтобы она на полчаса раньше до рабочей смены приезжала. Бабка сверкнула глазами, но натянула улыбку.
– Ну ладно, мы забыли, зачем собрались, – отвлекла всех Татьяна Александровна, защищая девчушку. – Молодые, сами разберутся. Нам только повод дай…
И все переключились на разговоры о заводе и труде.
Надя хоть и выдержала натиск врага, но мысленно ненавидела Сашу за то, что он невовремя заглянул. Но было приятно, что он её искал, и она смогла показать всем безразличие к его персоне. Может, через неделю бы у неё так уже не получилось, ведь приятные и нежные мысли о нём всё чаще появлялись в голове. Она даже не верила, что у него есть жена и ребёнок, вспоминая его заботу и любовь, которыми были наполнены все встречи. Но горький осадок остался от того, что другие о нём знали больше, чем она. От того, что она, если бы знала всю правду о нём, смогла бы защитить их отношения, услышав любые домыслы окружающих. Но сейчас её беспокоила даже не женщина – их может быть у него много, а ребёнок. Если он их бросил – то это ненадёжный человек, а если он всё ещё с ними – тогда она ему кто? Все его чувства враньё, что ли?
Она всё-таки решилась выпить единственную рюмку водки, которую разлили каждому, чтобы хоть немного расслабиться и унять волнение. А так как она никогда не пила водки, то голова сразу стала тяжёлой, а мысли расплывчатыми.
«Ещё немного, и двух слов связать не смогу. Надо уходить», – решила Надя.
– Пойдём, подпишешь приказ на отпуск, – обратилась к ней табельщица как спасительница, – а то со склада тебя не вытащишь, а сейчас ещё время есть.
Надя посмотрела на бабушку, взглядом спрашивая разрешение.
– Иди, иди, – сказала та.
– Извините, – всем кивнула она и тихонько вышла вслед за табельщицей, но та оказалась вовсе не спасательным кругом.
– Ты действительно Сашу не любишь? – спросила она, идя с ней по коридору.
– Нет, конечно, – посмотрела она ей в глаза, чтоб та усвоила раз и навсегда, что она ничего к нему не испытывает, и всем своим передала. – За что его любить? Я его две недели знаю. А вы все ещё разные гадости о нём рассказываете.
