История Наврунга - страница 19

Глядя в эти, наполненные глубоким смыслом, глаза, Наврунг вдруг стал понимать, что ради этого Существа нужно жить, за него стоит умереть, и другого идеала нет. Атлант пал на колени перед Ней и начал рыдать изо всех сил. Слезы омывали раны его души, отдавая дань всему опыту прошлого и прокладывая в душе борозды для опыта нового, удивительного и неизведанного. Ощущая свое бытие подобно малой песчинки перед этим истоком неиссякаемой Любви и глубочайшей Тайны, он осознал, что не сможет существовать теперь без Нее, и то были слезы не сожаления, а радости открытия и надежды.

Наврунг открыл глаза: он лежал в открытом здании с колоннами на помосте, укрытый тканью, и слезы по-прежнему струились по его щекам. Он повернул голову и стал осматриваться. Первым, кто привлек его внимание, был Гьянг, своими светящимися от счастья глазами так пристально смотревшими на него.

– Как долго я здесь?

– Семь дней. Пошел восьмой.

– Кто Она?

– Ассургина.

Атлант помолчал. Слезы все еще застилали глаза, и благодарность, смешанная с любовью, не исчезла в его сердце.

– Почему Она… такая?

– Теперь ты знаешь.

Гьянг улыбнулся своей мягкой всепонимающей улыбкой, и Наврунг вдруг стал таким счастливым, каким он не был даже в раннем детстве, когда сидел на руках матери, – казалось, что весь мир улыбается ему. Атлант понял, для чего ему жить и за что умереть, понял со всей отчетливостью, как самое главное в его жизни, чего не было раньше и что теперь наполняло его, как воды наполняют океан, делая его океаном. Он понял цель своей жизни и смысл грядущих Трудов, что возложила Она на него в тот момент, когда посмотрела в его глаза своим удивительным, незабываемым взглядом и сердцем коснулась его души.

Наврунг сел. Крыша открытого акрополя скрывала его от лучей немилосердного солнца, но сама открытость здания давала все преимущества пребывания на свежем морском воздухе.

Белый Город тихо звучал, и мелодии его сменяли одна другую, но источника музыки не было видно. Казалось, сам воздух звучит, и волны музыки сопровождались тончайшими ароматами, сменяющимися в такт музыке.

Атлант все еще находился под впечатлением от встречи с Ассургиной, а Гьянг, стоя поодаль, осуществлял танец цветов. Цветы, лежавшие на полу, силой сосредоточения Гьянга, поднялись в воздух и стали медленно летать в пространстве акрополя, повторяя изгибы мелодии своими движениями. Танцуя, они приблизились к атланту и медленно закружились вокруг него, добавляя к тонким ароматам воздуха свои, совершенно неземные, ароматы.

Наврунг смотрел на них, и постепенно взгляд его становился осмысленным. Поняв, что вокруг него происходит, он перевел свое внимание на Гьянга:

– Скажи, Брат, почему так мало людей знают Ассургину?

– А что бы им дало это знание?

– Но ведь мне оно дало жизнь… и даже больше жизни. Я понял, зачем мне жить. Это знание дороже моей жизни.

– Но почему ты уверен, что знание смысла доступно всем? – Атлант задумался. – Неужели так мало тех, кто способен понять?

Гьянг молча кивнул, и цветы в своем танце поднялись над головой атланта, исполняя там какой-то совсем удивительный по сложности танец.

– Подумай сам и поймешь: почему нас так мало, а Ракшасы правят миром; много любящих себя и мало любящих других; и совсем ничтожно число способных любить чистую идею.

Атлант удивленно смотрел на ария. Все, что происходило с ним после пленения этим удивительным человеком, поражало каждое мгновение его жизни. Наврунг вздохнул, повел плечами и, протянув к Гьянгу руки с обращенными ладонями вверх, сказал: