История Наврунга - страница 2

Слуга – юноша с непроницаемым, будто каменным лицом – проводил их в беседку для гостей, находящуюся между домом и вратами. Через несколько минут хозяин дома вышел к ним и жестом пригласил сесть. Проводники с тревожным видом замерли у входа в беседку, не решаясь войти, а отец с сыном, упав на одно колено, повторили почти то же, что говорили в доме Грунга:

– Благородный Гьянг, несчастье готово обрушиться на наши головы. Ужасные шаммары на черном, как ночь, вимане вечером позапрошлого дня хотели разорить нашу деревню. Мудрый Вануат почуял их приближение и отвел нас в ущелье, лишь мой младший сын стал их добычей, остальные спасены. Шаммары могут вернуться в любой момент. Не оставь нас в минуту скорби и стань нам защитой, святой Гьянг. Мой сын, преданный Манис, будет сопровождать тебя в твоих благородных делах и станет проводником в наших Горных краях. Дети Уважаемого Грунга, стоящие у входа, станут проводниками в его владениях, что ниже наших.

Когда отец Маниса и Тоя закончил речь, слезы текли по его щекам и последние слова вырывались из его уст подобно языкам пламени из печи кузнеца Голунг-шита, ковавшего самые лучшие плуги в округе. Видя волнение и боль горца, святой Гьянг жестом предложил просителям сесть.

– Твой сын попал им в руки… Они попытаются выведать в его сознании все, что ему известно… Известно ему мало… Они предпримут еще одну попытку нападения, но уже с использованием магии… Будет это… вечером завтрашнего дня. Спешим, у нас мало времени. Возьмите одного из этих проводников и скачите обратно. Возьмите моих лошадей. Завтра, когда тени начнут удлиняться, спрячьтесь как можно надежнее. Всем окрестным деревням сообщите этот указ. Все.

Святой Гьянг дал всем четырем гонцам амулеты и приказал не снимать их с шеи ни при каких обстоятельствах, пока ситуация не разрешится.

Неудача последней вылазки сильно озадачила Крокса. Каждый такой поход приносил убытки. Не только люди, но и виманы нуждались в питании. И если воины не требовали вознаграждения после неудачного похода, но лишь пищу, то виману было все равно, есть у хозяина питание для него или нет. Его резервуары наполняли эфиром – и он летел, не наполняли – не летел.

Эфир добывался из зерна. В подземных хранилищах зерно проращивали, и специальный насос для эфира впитывал силу прорастающих зерен, наполняя ею резервуары, – эта сила зерна и была тем, что потребляли ртутные двигатели виманов. И установки для откачивания эфира, и сам эфир были дороги: вчерашняя неудачная вылазка стоила примерно столько же, сколько шесть мужчин-рабов или десять женщин. Если к этому прибавить вознаграждение воинам, получалось, что удачным можно назвать поход, в котором удалось заполучить не менее двадцати рабов. «Еще несколько таких безуспешных походов – и придется продавать фамильные драгоценности, чтобы купить эфир…» – такие невеселые думы не выходили из головы предводителя пиратов Крокса.

Но еще больше его волновала неизвестность. Нечто угрожало их жизням более чем когда бы то ни было. Он чувствовал это очень ясно, однако, что именно угрожало им, он не знал. Ответ на этот вопрос он надеялся получить у схваченного ребенка. Конечно, сам ребенок ничего сказать не мог, но у шаммаров было много магических способов его разговорить. Можно было посыпать голову ребенка «порошком правды», – и тот стал бы говорить правду. Но порция порошка стоит больше, чем этот ребенок. Можно погрузить его в сон и заставить говорить, что он знает, – но он может ничего и не знать. Самое лучшее – это пригласить сильного мага и, обещая ему в награду этого мальчишку, попросить выудить все, что возможно, не только из памяти ребенка, но и из ауры его родителей, с которыми малыш все еще сильно связан; и связь эта, как канал, может привести к желаемым результатам.