– …но она не говорит, что именно, так? – лукаво прищурился господин Шерех. – Вот ему и расскажет.
– Она даже мне не говорит! – помешкав, Майяри всё же посчитала себя сомнительной кандидатурой для доверения тайн и добавила: – Даже Эдару.
– Что не скажешь другу, доверишь жрецу, – припомнил Шерех народную мудрость. – Боги всё равно всё видят, а жрецы говорят с богами. Так какие тайны от них могут быть? Пошли-пошли. Подслушивать и подсматривать нехорошо, боги за любопытство накажут. Проверено не единожды.
Скрипнула половица, и Узээриш остановился. Разворошённая постель была пуста. Днём он несколько раз поднимался на чердак, запретил слугам убираться здесь и не закрывал двери в покои, бдительно прислушиваясь к звукам на лестнице. Он ждал, что житель чердака вернётся.
Но подозревал, что он уже не осмелится прийти. Точнее она.
Обрывочные воспоминания прошлой ночи проносились в голове клубками неясных картинок, эмоций, ощущений и запахов и ворошили волосы на голове. Узээриш сглотнул, облизнул пересохшие губы и медленно опустился на постель. Провёл по смятой простыне рукой, пытаясь разбудить в памяти детали. Обвёл взглядом тёмную комнату и замер, настороженно прислушиваясь: кто-то поднимался по лестнице. Перед подъёмом на чердак шаги затихли, а затем раздались вновь, удаляясь куда-то вглубь этажа больных.
Посидев в тишине, Узээриш прилёг на подушку, повернул голову и уткнулся в ткань носом. Пахло пером и пылью. Чувствовалось что-то такое ещё, но запахи так переплелись между собой, что стали единым целым. Не поймёшь, где начинается один, а где другой.
Резко сев, молодой хайнес разворошил волосы пальцами и уставился злым взглядом перед собой.
– Нажрался?! Молодец!
Хотелось ударить себя.
Плечи зазудели так, словно опять ощутили прикосновение чужих ладоней, и Риш, вскочив, заметался по комнате.
– Тёмные, да кто же?! Напиться так, чтобы даже лица не вспомнить…
В памяти зашевелилось что-то ещё, и оборотень резко остановился.
Глаза шокировано расширились, и кровь отхлынула от лица.
Майяри ещё не успела переодеться, когда в спальню зашёл Ранхаш. Увидев возлюбленного, девушка тут же перестала хмуриться и ярко, широко улыбнулась. Глаза засветились радостью, щёки налились румянцем, и серо-розовое платье вдруг стало ей очень к лицу.
– Господин, – она бросилась к мужчине и обняла его. – Тебя долго не было.
Прикрыв глаза, харен прижался щекой к голове Майяри и закрыл глаза.
– Устал? Хочешь спать? Я сейчас расстелю…
Ранхаш удержал девушку, ладонь его медленно прошлась по её спине вниз и мягко огладила ягодицы.
– Устал. Хочу, – согласился он, не открывая глаза. – Но сперва хочу узнать, что у вас здесь произошло. Мне донесли, что господин Иерхарид неожиданно начал идти на поправку. Очень неожиданно. И лекари ведут себя очень и очень странно, будто что-то скрывают. Мне бы хотелось знать, имеете ли вы с отцом отношение к этому.
– Не имеем, – Майяри широко улыбнулась.
Вот и поди пойми, глядя на её радостное лицо, нагло ли она лжёт или всё же говорит правду.
Интуиция подсказала, что лжёт. Жуть недовольно вскипела:
«Её втравили в это! Заманили!»
– Это было опасно, – Ранхаш едва слышно недовольно вздохнул. – Хайнес Узээриш очень опечален состоянием отца и не может трезво оценивать действительность.
– Если господин Иерхарид умрёт, то хайрен… хайнес станет ещё опаснее. Мне уже сказали, что он наложил запрет на наш брак.
