Мужчина почувствовал себя псом, разогнавшим всех амбарных крыс, пытавшихся умыкнуть мешок с зерном, и оставшимся наедине с перепуганной дикой кошкой, которая невесть зачем припрятала зерно от острозубого ворья. Зерно цело, но его нет; грабители разбежались, бросив свои норы, и теперь поди их найди; зато есть кошка, которая спасла амбар от разграбления, но теперь не хочет возвращать мешок с добром. И разбежавшиеся крысы вызывали большую досаду, нежели недоступное зерно и своевольная кошка.
К кошке он уже почти привык.
Выудив из стопки скреплённые зелёным сургучом листы, харен уставился на первую строку.
Амайярида Мыйм
Взгляд бегло скользнул по листу вниз. Ни одного слова правды. Кроме рекомендаций. Он успел познакомиться с её характером, темпераментом, складом мыслей, принципами и уже даже понимал, чего ждать от неё в той или иной ситуации. И в то же время он практически ничего про неё не знал. Сгусток эмоций, мыслей и поступков без имени и прошлого. Амайярида Мыйм! Как печать неразрешимой тайны. Которая всё-таки продолжала вызывать раздражение.
– Тпр-р-ру! Стойте, твари!
С улицы донеслись громкое ржание, возмущённый крик местного пекаря и скрежет колёс по наледи. Внутри шевельнулось предчувствие чего-то неприятного. Ранхаш поднялся и подошёл к окну.
Напротив входа в сыск остановился большой чёрный экипаж, на задке которого друг на дружке громоздилось множество чемоданов. Невысокий и кряжистый кучер с голой, как колено, головой сочно ругался на нетерпеливо переступающих коней. Те отвечали всхрапами и ржанием, которое при некотором воображении можно было принять за ехидное. Дверца экипажа распахнулась, и вниз бойко спрыгнул не очень высокий, чуть выше среднего роста, мужчина. Гибкий, подвижный, обманчиво утончённый. Короткие, чуть ниже ушей, светло-рыжие оранжево-рассветного цвета волосы задорно изгибались вверх, придавая своему хозяину воистину хулиганский вид, и были так узнаваемы, что Ранхашу даже не пришлось присматриваться к слегка вытянутому, но приятному лицу приехавшего.
Ноздри харена хищно шевельнулись, а в глазах на мгновение словно волна лавы прокатилась. Отвернувшись от окна, Ранхаш присел на подоконник и, сложив руки на груди, приготовился ждать.
Внизу послышался знакомый до зубовного скрежета бойкий голос, которому ответил несколько растерянный сыскарь, дежуривший у входа. По лестнице загромыхали сапоги, и совершенно спокойный харен холодным взглядом встретил вошедшего мужчину.
– Ба, Ранхаш, – по лицу гостя расползлась заразительная широкая улыбка. – Даже не надеялся встретить тебя здесь в день приезда. Ты же на месте не сидишь.
Холодный взгляд столкнулся с ехидным прищуром.
– Не очень рад видеть вас, господин Иезар, – прохладно отозвался Ранхаш.
– Всё такой же нудный, – весело поморщился оборотень. – Мы так давно не виделись, а ты так холоден.
Давнего знакомого, с которым он когда-то имел несчастье вместе учиться у мастера Дагрена, Ранхаш предпочёл бы увидеть на погребальном костре. Ради такого случая он даже проявил бы немного теплоты. Ушлый и расчётливый лис обладал редкой, невероятно гадкой способностью заставлять окружающих мечтать о его смерти. И Ранхаш как-то пробовал осуществить эту мечту. Вряд ли Иезар забыл об этом.
Харен отметил, с какой проницательной цепкостью улыбающийся гость осмотрел кабинет и задержался взглядом на накренившейся стопке. Иезар всегда успевал подметить многое за очень короткое время. Но нередко упускал самое важное. На скреплённые зелёным сургучом листы внимания он не обратил. Осмотревшись, лис опять весело сощурил светло-зелёные глаза и с улыбкой уставился на хозяина кабинета.
