Выждав несколько минут, прислушиваясь по сторонам, я принял решение продолжить путь обратно в убежище, растерянно озираясь вокруг, придумывая попутно….
ГГ: Что же могло так лихо сбить меня с ног? Должно быть я не заметил препятствие и сам налетел на что—то, но, когда я открыл глаза рядом ничего подходящего по описанию не оказалось.
ГГ: Несмотря ни на что, это остается самым разумным объяснением!
Голова стала кружиться, Pip-boy замерцал в темноте, на дисплее отображаются сигналы о тревожно высоком уровне артериального давления и превышенном уровне кортизола, разные стрелочки и значки, сигнализирующие об опасностях отравления ядовитыми веществами, я вижу их впервые, они мерцают не переставая.
ГГ: Прости, друг, поделать я ничего не могу.
Я вынужденно отключаю все теперь уже бесполезные функции контроля тела, это все уже не нужно, бесполезно.
Меня охватила боль отчаяния от обиды, брошенного родителями ребенка, мне в тот момент была нужна помощь как никогда прежде, но ждать ее было неоткуда.
ГГ: ПАПА, где же ты? Ты мне нужен! Прошу тебя, помоги……! (С обидой, печалью и отчаянием в голосе тихо выдыхая промолвил я, едва шевеля губами).
Силы неожиданно стали покидать меня, заметно наполнившаяся тяжестью слабость рук и ног превратила каждый шаг в борьбу, разум помутился и сильно стало клонить в сон.
Безмятежность и легкость поглотили все мое тело от недостатка кислорода и высокой влажности в куче испаряющихся газов на опасном, суровом предгорье, в добавок я стал еще страдать от недостатка кислорода, голова становится все более легкая и невесомая.
Словно живой мертвец с трудом передвигая ноги я все же добрался до подножия очередного выступа, ведущего к двери убежища.
Подойдя вплотную к выступу скалы, я не сумел найти удобного места для подъёма.
ГГ: Похоже я ушел слишком далеко от места спуска, проделав путь вдоль горы.
«Там, где прежде пролегал мой спуск хоть и было крутовато и острые скалы, но все же отчетливо прослеживалось наличие некогда дороги, ведущей к убежищу,
а теперь вывернутая кишками наружу, разбомбленная скала
будто нарастила шипы».
Побродив вдоль уступа и окончательно заблудившись, я припал к земле возле плоского камня похожего на пещеру и стал пережидать ночь.
Ночь виднелась мне из пещеры живой, дышащей, редкие, но внушительные раскаты грома сотрясают меня испугом.
Все случилось так нелепо, так непонятно, я был вынужден бежать из убежища по вине отца, за грехи которого меня пожелали принести в жертву для устрашения остальных.
И вот в часы ожидания рассвета новой жизни, находясь на грани между двумя мирами, где меня неминуемо ждет смерть я нашел в себе силы успокоиться и понять, что пути назад больше нет.
ГГ: Я сумею выжить скорее здесь в пустоши, нежели в убежище, где смерть была очевидно неизбежной.
«Теплый как грелка выпуклый валун ровной формы стал мне подушкой и собеседником, он делится со мной теплотой в этой промозглой, сырой, мрачной яме похожей на пещеру, он безмолвно дарит мне ощущение наличия дружественного плеча, поддержки, стоящей за спиной».
В ожидании первых лучей солнца, выцарапывая наскальные послания куском известняка на теплом валуне я оживляю в памяти образы уютной кровати в моей комнате.
Целых 18 квадратных метров, принадлежащих мне с туалетом, ванной и основной гостевой комнатой.
Холодные бетонные стены серого цвета, кафетерий, наполненный жителями убежища до самой ночи, моя бейсбольная перчатка, все это моя прежняя огромная вселенная.
