В связи со вчерашними бурными событиями он совсем забыл об этой поездке, но делать было нечего, надо было собираться.
Открыв дверь в коридор, первое, что он увидел, была лужица, затем невдалеке вторая, а посередине, как бы во имя пропорции, эту композицию венчала свежая, пахучая кучка.
– О боже! – слабо возмутился Виктор. – Ты что-нибудь ещё умеешь, помимо того, чтобы здесь мины раскладывать?
Ответ не заставил себя долго ждать. Пройдя в комнату, Виктор увидел на ковре порванную и обглоданную книжку, ту, что он иногда читал перед сном. Рядом зиял свежими ранами старый тапок, а на журнальном столике стыдливо грустила голая лампочка, лишённая своего абажура, которому тоже неплохо досталось, судя по его растерзанному виду.
Виктор только растерянно всплеснул руками:
– Да уж, ты время зря не терял! Эй, ты где, негодник?
Щенка нигде не было видно. Заглянув под кресло и за диван, Виктор и там проказника не обнаружил.
– Эй, выходи, ты где спрятался? – повысил он голос.
Но щенок явно не торопился на разбор полётов, а где-то притаился или, скорей всего, был чем-то сильно занят.
Виктор, стараясь ступать бесшумно, отправился на поиски. Заглянул в ванную комнату, но она была пуста. Только валяющееся на полу полотенце свидетельствовало о том, что кое-кто здесь всё же побывал, но, видимо, не найдя для себя ничего интересного, покинул это помещение, не нанеся особого ущерба.
Повесив полотенце на место, Виктор отправился в прихожую. Разбросанная повсюду обувь явно указывала на то, что щенок здесь несколько подзадержался. Расставляя туфли и ботинки по парам строго на определённые для них места, Виктор обнаружил недостачу.
Не хватало одного ботинка от новой дорогущей пары, которую он купил в Париже, когда ездил туда в последний раз на семинар. Эти туфли он очень любил и берёг, надевая только для самых парадных случаев, например, таких, как вчера, когда хотел выглядеть успешным мужчиной.
– Вот же поганец, разбирается в обуви! – уже начинал злиться он, понимая, что украденную туфлю ничего хорошего не ждёт.
– Эй, ты где! – уже в полный голос закричал Виктор.
Но щенок снова проигнорировал его вопрос.
Из непроверенных помещений оставалась только кухня. Заглянув в неё, Виктор потерял дар речи. Дверца шкафчика была распахнута настежь, и практически всё его содержимое было вывалено на пол, который теперь походил больше на поле сражения, чем на образцово-показательное, сверкающее напольное покрытие его кухни.
Рассыпанная мука, крупы, макароны – всё это было перемешано и щедро полито подсолнечным маслом, липким ковром покрывая кафель. Композиция оживлялась яркими пятнами кетчупа, пластиковая бутылка от которого с обгрызенным горлышком валялась невдалеке от такой же опустевшей бутылки из-под подсолнечного масла.
И в самом центре этого разгрома возлежал довольный щенок, весь в муке, масле и кетчупе, догрызающий его ботинок из крокодиловой кожи.
Виктор застыл в дверном проеме. Он стоял, изумлённо разинув рот, и смотрел на этого разрушителя, не в силах вымолвить ни слова.
Щенок, увлечённый ботинком, поднял глаза и увидел, наконец, впавшего в ступор мужчину, что привёз его в этот замечательный дом, полный заманчивых и интересных вещей.
Он наклонил голову набок, его глаза задорно горели, видно было, что он очень доволен своим новым жилищем.
Визгливо заверещал дверной звонок. Виктор, вздрогнув, не сразу понял, что это за звук. Звонок прозвучал снова, длительно и требовательно. Так сообщал о своём прибытии только Вадим.
