История одного Карфагена - страница 27

В это же время большевики окончательно укрепились в Петрограде, Москве и почти на всей центральной полосе. После убийства Духонина, они взяли под контроль армию, пусть и разваливающуюся. Следом активно начались реформы сразу по нескольким линиям. Во-первых, большевики понимали необходимость окончания войны и заключили перемирие, что осчастливило Германию и Австро-Венгрию: для них это стало прекрасным шансом перебросить войска во Францию. Так, начались переговоры в Брест-Литовске.

Вместе с этим начались расхождения в партии большевиков. Ещё до революции возникал вопрос о том, как всё-таки строить коммунизм, если к власти должны пройти рабочие, которых было не так уж и много, – основную массу составляли крестьяне, но для них это мелкая буржуазия. Кроме того, большая часть рабочих – это те же крестьяне: 9 месяцев на заводе, а 3 – в поле. Конечно, это не тот марксовский пролетариат, которому было нечего терять кроме цепей. При этом Ленин говорил что-то в духе «начнём, а там – посмотрим» и искренне верил в помощь рабочих всего мира. Неслучайно Маркс в своём манифесте написал «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Исходя их этого, русских коммунистов должны были поддержать пролетарии других государств, особенно воюющих: они ведь тоже в отчаянии и ужасе, особенно в Германии, где были невероятно сильны левые партии и революционные движения. Большевики верили, что там тоже произойдёт революция и война закончиться – недаром они обращались к правительствам и народам всех стран. Однако, несмотря на их многократные обращения, революции так и не произошло.

Тем не менее, Ленин понимал, насколько необходимо завершить войну. Но разве можно было заключать мир с капиталистами: германское империалистическое правительство вывело бы войска с фронта и отправило бы их на подавление рабочего движения. Однако, для Ленина власть была важнее любых немецких товарищей. При этом его ближайший соратник Бухарин, очень популярный внутри партии, говорил о том, что войну необходимо продолжить, потому что «нельзя заключать соглашения с капиталистами». Он уверял Ленина в том, что в Германии вскоре сама собой начнётся революционная война, и рабочие всех стран поддержат не только российских коммунистов, но и всё большевистское течение. Кроме того, Бухарин предлагал уйти в подполье в ответ на тезисы о разваливающейся армии: пусть на какое-то время большевики лишатся власти, но рано или поздно в Германии всё-таки будет революция. Конечно, это не тот разговор, который был доступен Ленину: потерять власть он никак не мог.

В то же время Троцкий предложил компромиссный вариант: он сказал, что необходимо распустить армию, тем самым показав всему миру, что все большевики за «мир». Вдобавок он предложил не подписывать мир с Германией, но призвать немецких солдат не воевать, на что, по его убеждению, они немедленно отреагируют и войны не будет. Если подумать, это не такая уж плохая мысль. Однако, в его варианте всё равно предполагалось, что немецкие рабочие восстанут.

Так, на фоне споров, которые разрывали ЦК и совнарком, Троцкий приехал в Брест и всеми силами пытался затянуть переговоры. Конечно, немцы понимали, что русские уже совершенно не могли воевать, и выступили с позиции силы. Кроме того, как только пошатнулась власть в центре, империя тут же начала сыпаться: стали появляться независимые государства в Прибалтике, а Центральная Рада сама начала переговоры с Германией. Понятно, что большевики постоянно говорили о свободе самоопределения нации и возможности выхода из Империи, но этого им очень не хотелось. Про контрибуции и массы других уступок, которые требовала Германия, мы уже не говорим.