Какой холодной и враждебной казалась первая проведенная в городе ночь, какими безжалостными выглядели его темные улицы, когда они с Татьяной шли от вокзала до ее дома. В те минуты он понимал жавшихся друг к другу бездомных собак, сбившихся в стаи. Дорога, одним словом, принесла лишь страх и беспокойство. Еще бы, телевизионные репортажи из Чечни, рассказывающие о зверствах тамошних бандитов, запали в голову. А потом, словно после весеннего дождя, вышло солнце, и грязные дома с мертвыми окнами, за которыми могли прятаться боевики, и отвратительные ночные улицы внезапно расступились перед ним, стали не такими страшными. А тут еще Татьяна провела урок по географии, из которого Левин узнал, что Чечня от Минеральных Вод находится на приличном расстоянии, и не то что снаряд, не всякая ракета сможет долететь до города.
Отношения с Татьяной с самого знакомства развивались стремительно. «Мне кажется, ты неплохой парень, сынок», – на третий день проживания в доме, сказал ему пожилой отец Татьяны, а ее мать, доселе пристально изучавшая его, в знак одобрения приподняла брови и кивнула поседевшей головой. И уже через неделю все стали поговаривать о свадьбе… Провинциальные непосредственности!
Вагон дрожал, а лоб отбивал мелкую дробь по стеклу. За окном резво пролетали железобетонные и деревянные столбы, железнодорожные будки со смертельно усталыми путевыми смотрителями, мелкие вымирающие деревеньки со старыми колодцами и загонами для скота, необитаемые полустанки и люди в желтых безрукавках и безжизненным взглядом. Сзади беспрерывно ходили пассажиры. Открывались и закрывались двери тамбура и межвагонных переходов, отчего усиливался стук колесных пар и стойкий запах железной дороги.
– Огонька не найдется? – послышалось сзади.
Левин убрал голову с холодного стекла и развернулся. Перед ним, слегка наклонившись, стоял молодой человек в военной форме с погонами лейтенанта и держал в зубах сигарету с фильтром.
Левин похлопал себя по карманам брюк и вытащил одноразовую зажигалку.
– В отпуск или командировку? – обыденно спросил он и дал прикурить.
– В командировку, чтоб ей пусто было, – делая глубокую затяжку и выпуская изо рта дым, ответил лейтенант и, теряя интерес к Левину, направился в противоположный конец тамбура, занимая для обозрения свободное окно.
– А я из командировки, – как бы между прочим произнес Левин и закурил вторую сигарету. – Из Чечни еду на побывку.
– А вы что, офицер? – заинтересовался лейтенант, глядя на камуфлированные штаны собеседника и темные дерматиновые тапочки, украденные им в одном из путешествий.
– Капитан. Командир спецгруппы ГРУ. Меня Андреем Александровичем зовут.
Он решил назвать себя по имени-отчеству, ссылаясь на пресловутую субординацию и возраст. На вид лейтенанту было от силы двадцать два – двадцать три года и, скорее всего, он совсем недавно стал офицером. А вот Левин уже разменял возраст Христа.
Лейтенант поспешно вытащил сигарету изо рта и, приняв строевую стойку, представился:
– Лейтенант Величко.
– Да расслабься, лейтенант, не в казарме же мы с тобой. В поезде, как и в бане, все равны. Как звать-то? – Левин сделал шаг вперед и вытянул руку для приветствия.
– Василий, товарищ капитан, – он крепко пожал его руку.
Весь его по-детски наивный и по-деревенски простодушный облик выражал собачье восхищение. В нем было что-то такое искреннее и неподдельное, что Левин не выдержал и широко улыбнулся.
