— Ага, спасибо, — делаю вид, будто очень заинтересовалась рецептом, после которого можно оказаться в больнице.
Любые рецепты дяди Жени начинаются с «берешь коньяк» и заканчиваются словом «натощак». Мне кажется, он таким образом от жены, тети Маши, отмазывается. Мол, чего ты злишься, что с утра пью? Это же для здоровья!
Как-то незаметно разгорается спор, только отец Кирилла помалкивает, уставившись пустым взглядом в телевизор. Люблю его немногословность.
— Таблетки пить прекращай, не будет живот болеть, а меня могла бы и уважить, — обидчиво заявляет свекровь. — Раз в год видимся, так нет, со своей плошкой пришла. Курицы наварила, смотрите-ка. Я ж курицу варить не умею, зачем меня просить.
Инна Борисовна перебрала, видимо, алкоголь попался некачественный. Её начинает успокаивать тетя Маша, дядя Женя продолжает накидывать чудодейственные рецепты.
Я пытаюсь не спорить, но тут разговор набирает совсем сумасшедшие обороты.
— А вообще знаешь, почему у тебя желудок болит? — перекрикивая всех, спрашивает свекровь. — Потому что ты к нам по-свински относишься! А мы семья твоя вообще-то.
— С чего вы взяли, что я плохо к вам отношусь? Это не так. — Я качаю головой, но мать Кирилла уже не остановить.
— Да видим же, что не нравимся тебе. Вечно в угол залезешь, в телефоне что-то печатаешь. Что, других родственников хотела? Аристократов? Только сама-то со свиным рылом да в калашный ряд лезешь. Пять лет сына моего мучаешь, а забеременеть не можешь. Тьфу!
— Мама! — шикает Кирилл.
— Чего мама? — вдруг оживает его отец. — Правильно всё Инка говорит. Нечего тут фифу строить, когда простейшего дела сделать не можешь. Вон, Полинка двоих уже настрогала, Анжелика не отстает. Только Кирюха рот разинул да ждет чего-то.
— Ну, подождите ругаться, — цокает Анжелика, и только я хочу её поблагодарить, как насмешливо объясняет. — Кирюха знал, кого в жены берет, он же рассказывал, что ещё до свадьбы осечка с презервативом вышла, а беременности не случилось. Чего вы на Ритку взъелись? Не только она виновата.
Не только она?!
Я перевожу изумленный взгляд с сестры Кирилла на него самого, но тот лишь закатывает глаза. Он, конечно, пытается остановить жаркий спор, но особо не лезет. Так, ради галочки.
— Скажи им… — шепчу я, готовая от стыда провалиться сквозь землю.
Скажи им, что проблема у нас обоих, что мы лечимся, витамины пьем, что мужской фактор тоже присутствует.
Но мой муж принципиально молчит.
И я ощущаю, что, несмотря на правильное питание, бок начинает разрывать от боли.
Разумеется, они быстро переключатся с меня на рождаемость в целом, на актрис, которые беременеют в шестьдесят лет. Но остаток вечера проходит как в тумане. Ноет живот, но на душе ещё больнее и гаже.
Кирилл не поддержал меня. Разрешил говорить, что я не только бесплодная, но ещё и виноватая во всех грехах. А он, видите ли, знал, кого выбирал. Какой замечательный человек. Подобрал болезную Ритку...
Мы уходим первыми. Пусть меня считают неблагодарной невесткой, но мне неприятно задерживаться в этом доме.
Свекровь на прощание порывается поцеловать меня в щеку, но я делаю вид, будто срочно захотела перетянуть шнурки на кедах.
— Ты на меня не злись, Ритка, я же добра тебе желаю. Кушай нормально и внуков нам уже скорее давай, хватит выпендриваться, — дает последние наставления. — А, цветок купи себе. Спатифиллюм, женское счастье, если по-нашему. С ним точно родишь.
