– Ну что Казанова, – сказал второй, – Поехали.
Андрей с Дмитрий Павловичем не успели и слова сказать, как мы уже вышли с кабинета. Я лишь успел посмотреть на Андрея и приложить руку, с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, к уху. Я сел в уже знакомую машину и, спустя каких-то минут двадцать, мы остановились у современного здания в двадцать этажей.
– Я не знаю тебя и не знаю почему она так поступила, но ты есть в списке разрешенных посетителей.
– Видимо особенный, – ответил я и улыбнулся.
Но Радик не улыбнулся и, готов поклясться, на его глазах выступили слезы. Он быстро одел очки, чтобы скрыть это.
Я вышел из машины. Бонды продолжали сидеть.
– А вы?
– Я же говорю, не понимаю почему ты, а не я!
Я был и тронут, и ошарашен. Как рассказал мне Радик в машине, Кристал, через неделю после нашего свидания, изменила имя человека, который в сложных ситуациях, может принимать за неё решения, но была одна загвоздка…
На крыльце стояла симпатичная девушка лет двадцати пяти. В белом халате, неплохой фигурой и улыбкой в пол-лица.
– Пройдёмте.
Мы поднялись на одиннадцатый.
– Сюда.
Мы проходили палату за палатой. Было тихо, лишь негромкие всхлипывания доносились из палат. Мы остановились у одной из них.
– Здесь, и до самого последнего этажа, лежат пациенты с…
Её слова растворились в воздухе. Кристал лежала прямо передо мной за стеклом. С носа, рта торчали трубки, которые тянулись к приборам, стоявшим по обе стороны кровати. Я понял, что всё плохо, затем прижался к стеклу и заплакал. Я смотрел на Кристал, а она лежала неподвижно с закрытыми глазами, лишь пиканье приборов нарушало тишину, да очередные всхлипывания.
– Что с ней?
– К вам сейчас подойдет…
Помните я говорил про судьбу?
– Женька?
Повисла тишина. С одной из палат вышел мужчина, посмотрел по сторонам и, увидев нас, приставил палец к губам.
– А Вы знакомы?
– Помнишь моего друга, с которым ты хотела познакомиться?
Девушка удивленно посмотрела на меня, но сейчас было не до знакомств.
– У меня дела, – сказала она и удалилась.
– И что ты обо мне рассказывал?
– Только лучшее и, кстати, кто она тебе?
Я продолжал смотреть на Кристал, прислонившись к окну и рассказал все, что недавно поведал Андрею, а также встречу с ним и поездку до клиники. Женьку редко можно было удивить, но я это сделал.
– Что с ней?
– Пуля попала в позвоночник, задеты…он начал приводить свои медицинские термины.
– По-человечески можно?
– Всё плохо. Она в коме.
– Как давно её привезли?
Ответ меня не удивил.
– Около четырех дня.
– А пулю вытащить пробовали?
– Нужно согласие родственников, а у нее ни мужа, ни родителей, даже точных данных не указано.
– Все настолько плохо?
– Во время операции может произойти все, что угодно, а в таком случае велик риск…
Он не договорил, но я и так все прекрасно понимал.
Многие, а может единицы, в данной ситуации смирились бы с неизбежным, но я был молод и совершать необдуманные, но, по-моему, мнению тогда, правильные поступки, было обыденным делом.
Я взял себя в руки, протер глаза и, сказав Женьке до встречи, вышел на улицу. Машина агентов все еще стояла на улице, дверь открыта, а под ней гора окурков. Они чего-то ждали, может кого-то. Радик выронил сигарету, когда увидел меня. Он никогда не говорил, а я и не спрашивал, что могло испугать в тот момент такого профессионала.
