История похода в Россию. Мемуары генерал-адьютанта - страница 12

от Варшавы и намерен с выгодой использовать пятнадцатидневную передышку, которую я дал своей армии для отдыха, направиться туда и там принять твоего посла. Я с пониманием отношусь к твоей нужде в артиллерии и пехоте; я предложил и то и другое твоему послу, но он отказывается из страха напугать мусульман. Сообщи мне обо всех своих нуждах; я достаточно силен и достаточно заинтересован в твоем процветании как друг и политик и ни в чем тебе не откажу. Здесь мне предложили мир. Мне предложили все преимущества, какие я могу пожелать; но они хотели, чтобы я утвердил положение вещей, установленное договором в Систове между Портой и Россией, и я отказался. Мой ответ был таким: “Необходимо, чтобы Порта имела гарантии полной независимости и чтобы все преимущества от подписанных ею договоров, которых она была лишена, пока Франция спала, были ей возвращены”».

Письмо Наполеона предварялось и сопровождалось устными, но твердыми уверениями, что он не спрячет шпагу в ножны, пока Крым не вернется под власть полумесяца. Он даже уполномочил Себастиани предоставить дивану копию инструкций, содержащих эти обещания.

Таковы были его слова, и его дела поначалу им соответствовали. Себастиани потребовал дать возможность прохода французской армии через территорию Османской империи. Наполеон дал Селиму обещание предоставить 9 тысяч солдат, включая 5 тысяч артиллеристов; эти войска следовало доставить в Константинополь на одиннадцати линейных кораблях. В то время турецкому послу оказывались величайшие почести в лагере французов: он сопровождал Наполеона на всех смотрах, принимая самые льстивые знаки внимания, и обер-шталмейстер императорского двора Коленкур уже договаривался с ним о союзе, наступательном и оборонительном, но неожиданная русская атака прервала переговоры.

Посол вернулся в Варшаву, где к нему относились с тем же уважением, и так продолжалось до дня решительной победы при Фридланде. На следующий день иллюзия рассеялась, теперь им пренебрегали, поскольку не было больше Селима, которого он представлял. Революция только что смела с трона монарха, который был другом Наполеона, вместе со всеми надеждами на реформу турецкой армии. Наполеон рассудил, что он более не может полагаться на этих варваров, и изменил свою систему. С этого времени он хотел сделать Александра своим сторонником, и поскольку он был гением, не знавшим колебаний, то уже готов был отдать Восточную империю этому монарху, чтобы ему самому позволили свободно владеть Западом.

Поскольку эта великая цель была продолжением континентальной системы, которой следовало охватить всю Европу, содействие России должно было поставить точку в этом деле. Александр должен будет закрыть для англичан север и вынудить шведов вступить в войну с ними; французы вытеснят их из центра, с юга и запада Европы. Наполеон уже обдумывал экспедицию в Португалию, если это королевство не присоединится к его коалиции. С этими мыслями (а Османской империи теперь отводилась лишь второстепенная роль в его планах) он согласился на перемирие и на конференцию в Тильзите.

Однако из Вильны только что прибыла депутация с целью восстановления независимости Литвы, которая демонстрировала ту же приверженность делу Наполеона, как ранее Варшава; усталый от войны Бертье, чьи амбиции были удовлетворены, грубо обошелся с литовскими депутатами, назвав их предателями своего монарха. Даву, напротив, был хорошо расположен к ним и представил их Наполеону. Наполеон рассердился на Бертье за его обращение с литовцами и принял их любезно, хотя не обещал им поддержки. Напрасно Даву говорил ему о благоприятной возможности, указывая на распад русской армии; Наполеон ответил, что Швеция только что объявила о перемирии, Австрия предложила посредничество между Францией и Россией, что он рассматривает как враждебный шаг, пруссаки, видя его на большом расстоянии от Франции, могут оправиться от шока; и, наконец, Селим, его верный союзник, только что лишен трона, и его место занял Мустафа IV, о намерениях которого он ничего не знает.