История Рильке и Родена. Ты должен измениться - страница 13

Рильке околдовала «мягкая, мечтательная и блуждающая улыбка» Лу, а она позже отметила в дневнике, что в глазах поэта отражалась его душа. И следом колко добавила: «Без царя в голове».

Поэт сразу же потерял голову. Тем же вечером он написал матери, что встретил «известную писательницу». А утром отправил письмо Андреас-Саломе, в котором признался, что допоздна зачитывался ее работами, и теперь чувствует с ней близость: «Вчера не впервые я коротал с Вами сумрак, – написал он и добавил, что надеется однажды прочитать ей свои стихи. – Большего счастья вообразить я не в силах».

Сначала «человеческие качества» Рильке очаровали Андреас-Саломе больше, чем его поэзия. Она не помнила ни строчки из тех первых, неподписанных писем, но когда теперь перечитывала свои ответы, думала, что «нашла его послания не слишком впечатляющими». По-настоящему в Рильке ей нравилось «мужское изящество» и «мягкая, но настойчивая властность и превосходство». Лу казалось, что его внешность безупречно подходит его личности. Через две недели после знакомства они провели вместе выходные на Баварском озере, где тут же стали любовниками.

Следующие несколько месяцев пара не расставалась: днем Рильке читал свои стихи, а вечерами Андреас-Саломе готовила постный борщ. Вскоре он тоже по ее примеру отказался от обуви и мяса. А еще сменил тесные деловые костюмы на широкие рубахи и свободные крестьянские одеяния.

Рильке испытывал к Саломе безудержную страсть, в которой позже винил юность, когда «опьяненные любовью бросаются в объятья друг друга и растворяются друг в друге бесстыдно, беспорядочно, беспокойно». Лу не чувствовала того же смятенного обожания, что и Рильке, но она искренне почитать талант поэта и считала, что все его дурные качества легко исправить, достаточно слегка их «причесать». Она лепила такого Рильке, который бы ей больше нравился.

Он перенял у нее изысканный почерк и по ее совету развивал в себе мужественность. Имя «Рене» звучит слишком женственно и по-французски, заметила она и предложила сильное немецкое «Райнер».

Поэт с готовностью отдался во власть Андреас-Саломе. Она стала не столько первой его большой любовью, сколько наперсницей, наставницей, музой и даже матерью – если и не для самого юноши, то для художника, который в нем рос.

«Я такой же податливый, как воск, в твоих руках. Владей мной, лепи меня, закончи меня», – написал он в автобиографическом рассказе после встречи с Лу.

Он радостно принял крещение новым загадочным именем, которое мистически существовало само по себе. Писатель Стефан Цвейг хотел вышить буквы этого имени золотой нитью. «Райнер Мария Рильке, – писал еще один друг поэта, – даже в имени твоем – поэзия».

Не прошло и года, Рильке бросил Мюнхенский университет и последовал за Андреас-Саломе в Берлин. Ее родная Россия стала буквально мифопоэтическим символом славянского самосознания, которого поэт, выросший под флагом Австро-Венгрии, лишился. Лу учила Райнера языку, и теперь он надеялся овладеть им настолько, чтобы переводить русскую литературу.

В 1899 году любовники впервые вместе посетили Москву. Незнакомцы редко видели в высокой женщине и кротком юноше явно младше возлюбленных. Литературный критик Федор Фидлер принял Рильке за пажа Андреас-Саломе, а писатель Борис Пастернак вспоминал, что встретил поэта на железнодорожной станции с «мамой или старшей сестрой». Позже к паре присоединился муж Андреас-Саломе и своим появлением внес еще большую путаницу.