История «Солнечного Ветра» - страница 29

По первому времени происходящее казалось мне каким-то сумбуром. Было чувство, что нас бросили и забыли. Однако вскоре я стала понимать, что в этом месте все подвержено некоему непостижимому порядку, который касается и нас. Я наблюдала, и все больше ко мне приходила уверенность, что очень скоро для нас все окончательно разъяснится и станет понятной наша дальнейшая судьба – где мы будем служить и в каком качестве. Конечно, всем нам хотелось домой. Однако мы уже знали, что о доме можно забыть. Но мы не говорили об этом – и тогда в душе каждой оставалась маленькая иррациональная надежда на чудо. Вот мы однажды проснемся, и вдруг узнаем, что все вокруг идет по-прежнему, а захват «Солнечного ветра» пиратами, попадание в другой мир и император Сергий окажутся дурным сном. Нам не хотелось думать о том, что все, к чему нас готовили и что мы отчетливо себе представляли, теперь уже никогда не сбудется, а будет нечто другое, к чему мы пока не готовы…

Внимательно наблюдая за той жизнью, что текла вокруг нас своим чередом, я убеждалась, что здесь, как и в любом обществе, есть начальники, большие и маленькие, есть подчиненные разных рангов. Мы же находимся здесь в качестве, я бы сказала, опекаемых. Впрочем, я заметила, что опекают не только нас…

По соседству с нами, слева, в такой же казарме, живут очень странные девицы. Они носят белые блузки, повязывая на шею красную косынку. Юбки при этом у них могут быть синие, серые, черные, и обычно не длиннее, чем до колен, как и у нас. Это не очень похоже на униформу, но определенного стиля они придерживаются. Мы слышим, как они часто смеются и даже устраивают какие-то сценки.

В другой казарме, справа, проживают девицы совсем другого толка. Их одежда, прически, манера поведения свидетельствуют о хорошем воспитании и благородном происхождении. Одеваются они кто во что горазд, причем предпочитают очень длинные юбки. Мы уже догадались, что те и другие взяты из разных миров… Впрочем, в них есть что-то общее, и это, в первую очередь, внешность. Держатся они посвободнее нас – очевидно, это контингент добровольный и уже достаточно освоившийся, знающий больше, чем мы. Ну и, разумеется, девицы и из правой, и из левой казармы говорят на одном языке, что позволяет им общаться между собой.

На нас обитательницы этих двух казарм поглядывают с любопытством. Пообщаться мы не можем, поскольку не понимаем друг друга. Но они проявляют дружелюбие, улыбаются и здороваются с нами, говоря: «Аве!», но это единственное слово, которое они знают на латыни. Одна из длинноюбочных, правда, пыталась завести с нами беседу, но мы очень плохо ее понимали, неправильно выговариваемые ею слова резали наш слух. Нас же она не понимала вовсе. Под конец она с некоторой досадой воскликнула: «Латынь – это мертвый язык!», чем изрядно нас шокировала. Как это мертвый?! Неужели в том мире, откуда они прибыли, не существует нашей империи и на нашем языке уже никто не говорит?! Это было столь горестным открытием, что мы еще долго обсуждали сей прискорбный факт, строя предположения, что же могло произойти с нашей могучей империей, что она просто исчезла, и язык ее был утрачен.

Нам многое хотелось знать. У каждой из нас голове теснились тысячи вопросов. Не имея возможности получить на них ответы, мы вели довольно бурные беседы между собой, но это не приближало нас к истине. Мы поняли лишь одно, не подвергавшееся сомнению: то место, куда мы попали и где, скорее всего, останемся навсегда – это другая империя, ничего общего не имеющая с нашей, и при этом гораздо более могущественная. И что из пиратского плена нас освободили не без участия самого императора… Это наполняло наши сердца благоговением. А то, что к нам тут неплохо относятся, давало надежду, что наша судьба так или иначе устроится. И пусть пока все вокруг выглядит не столь привлекательно, как мы привыкли у себя дома, в конце концов, это только самое начало этой новой Империи, которую нужно обустраивать. С той поры, как император Феликс Максимус основал Неоримскую империю, прошло множество лет и даже столетий, прежде чем она стала такой же блистательной, как в наши дни. Но мы знаем, что имена его соратников и сподвижников, выбитые золотыми буквами по темному граниту, навеки вошли в имперскую историю – так, может быть, и здесь, рядом с именами госпожи Кобры, госпожи Анны и госпожи Елизаветы, будет записано имя великой госпожи Цецилии Долабеллы…