История Странноприимного дома - страница 6

Когда Малиновский приступил к обязанностям смотрителя, работы шли уже два года и была закончена левая часть корпуса (собственно богадельня) с церковью Живоначальной Троицы. Исходный проект здания и смета на строительство принадлежали бывшему крепостному архитектору Елизвою Семеновичу Назарову. Весьма способный ученик зодчего Василия Ивановича Баженова, он прошел обучение в его «архитекторской команде» при Экспедиции кремлевских строений. В 1798 году митрополит Московский Платон дал разрешение на постройку новой церкви – поскольку Ксенинский храм (так по-прежнему называли церковь на Черкасских Огородах) к тому времени пришел в ветхость. В том же году император Павел одобрил начинание Шереметева и дал разрешение продолжить строительство.

Этот год ознаменовался еще одним событием: видя ухудшающееся здоровье подруги, Николай Петрович решил наконец узаконить отношения с возлюбленной. В 1798 году граф Шереметев дал вольную Прасковье, а потом и ее семье, а спустя три года (уже после свержения Павла и воцарения на престоле Александра I) тайно обвенчался с актрисой. В записке, найденной в бумагах лучшей подруги Жемчуговой – Татьяны Васильевны Шлыковой (балерины графского театра, на сцене именовалась Гранатовой), было отмечено, что случилось это «в Москве, в среду 6 ноября 1801 г., в день святого Павла архиепископа Константиноградского в 7 часов по полудни на Поварской улице, в церкви Симеона Столпника» (храм можно увидеть и в наши дни в центре Москвы). При тайной церемонии присутствовали князь Андрей Николаевич Щербатов, Алексей Федорович Малиновский, Татьяна Васильевна Шлыкова и Николай Никитич Бем, служащий домовой конторы Шереметева.

Венчался Шереметев уже с дворянкой Ковалевской: крепостной стряпчий Никита Скворчев тщательно поработал с архивом графа. Вскоре «обнаружились» нужные документы. Прасковья Ковалева теперь принадлежала к польскому дворянскому роду Ковалевских. В1667 году в русский плен (по этим документам) попал Якуб Ковалевский. Потомки его позднее очутились в доме сподвижника Петра – генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева. Дополнительным свидетельством благородного происхождения Прасковьи стал медальон на золотой цепочке, подаренный ей графом. В нем хранился портрет ее названного отца.

Несмотря на личные заботы и дела, которые накладывала на него императорская служба, Шереметев не забывал о строительстве, ведущемся в Москве. По поручению графа Алексей Федорович Малиновский составил «Мнение о различных обстоятельствах, касающихся до созидаемого богоугодного заведения» (впоследствии этот документ был положен в основу шереметевской записки 1803 года – «Учреждение и стат Странноприимного в Москве дома… графа Шереметева»). В том исследовании Малиновский решительно выступал за «принцип абсолютной бесплатности», высказав твердое убеждение в том, что «всякое доброе дело теряет свою цену, как скоро за исполнение его берется хотя малая плата», а «безвозмездность – главное свойство добродетели». Предварительно Алексей Федорович посетил Голицынскую больницу для бедных, расположенную на другом конце Москвы, за Калужской заставой (также построенной в память о рано ушедшей из жизни молодой женщине – Екатерине Голицыной, дочери молдавского господаря Дмитрия Кантемира). Устройство больницы поверенному Шереметева не понравилось. 5 мая 1802 года он написал графу: «Для жительства лекарей и других смотрителей занято пространства немного менее половины главного корпуса, как будто не они для больных, а больные для них» (это наблюдение главного смотрителя будет учтено в «Учреждении и стате…» в разделах об обязанностях доктора, лекарей и подлекарей). Он полагал более целесообразным организовать «странноприимницу» – богадельню на 100 человек. «…100 человек довольствуемы будут жилищем, пищею, платьем и всякими потребностями жизненными», – впоследствии напишет императору Шереметев (совместно с богадельней будет открыта и больница на 50 человек, еще одним важным направлением деятельности Дома станут различные «общественные вспоможения»). В одном из корпусов выделялась большая зала «для питания в ней обедами неимущих ежедневно до 50 человек»; другая зала отводилась для больницы.