Не важно, видел ли сейчас лицо Акио или нет, бело-золотое одеяние с высоким воротником и мерзкий голос ясно дали понять, что перед ним Шито.
– Да, император разрешил пользоваться вашей библиотекой. – Тело Акио двигалось само по себе, сейчас им руководил Макото. Голос его слегка дрожал, а сердце как-то болезненно застучало.
«Страх?» – предположил Акио, прислушавшись к ощущениям.
– Так нравится заниматься этой ерундой? – Шито постучал по плечу Макото и присел рядом, внимательно рассматривая письмена. – Ну, знаешь, выглядит неплохо.
Румянец разлился по щекам Акио, а его собственная душа пришла в смятение.
Картинка быстро сменилась, и вот сквозь мутную пелену Акио рассмотрел знакомый кабинет Иошихиро. Старший брат сидел за столом, перебирая бумаги.
– Этот человек по-особому дорог мне. Ты правда считаешь, что мне лучше признаться? У меня ведь никогда не было друзей, и я совсем не знаю… – прозвучал неуверенный вопрос Макото. Вот и сейчас он испытывал отчетливый страх.
Иошихиро мягко улыбнулся, что было заметно даже сквозь пелену.
– Не стоит молчать о подобном. Будь то близкий друг или девица, покорившая твое сердце, важно сказать о своих чувствах, пока жизнь не отняла у тебя эту возможность. Пойми, варианта всего два: либо ваши чувства взаимны, будь то любовь или дружба, и тогда вы будете счастливы. Либо ты узнаешь другую правду и перестанешь тешить сердце надеждами. В любом случае ты ничего не теряешь, понимаешь? – не поднимая взгляд на младшего брата, сказал Иошихиро.
Все вокруг закружилось, от чего Акио начало мутить, и картинка вновь сменилась. Не успев толком и глаз открыть, Акио почувствовал безумную боль в грудной клетке, словно кто-то медленно и с наслаждением ломал ему ребра.
– Что за ерунду ты несешь? – Язвительно-колкий вопрос, проникший в самое сердце. – Хочешь сказать, что вся эта твоя мутная писанина про меня? Вообразил нас подружками, которые делят горячие сплетни за чашечкой чая? С чего вдруг кому-то вроде меня шататься с тобой? – Шито рассмеялся, и от этого смеха сердце Макото обливалось раскаленным металлом.
«Макото, какой же ты наивный идиот…» – Акио чувствовал, как все переворачивалось в душе брата, как нервно задрожали руки, державшие листы, как ком предательски встал в горле, не дав вымолвить и слова.
Картинки менялись крайне быстро. Вновь библиотека и слезы на исписанных листах, короткие взгляды в окна императорского двора, гнетущее чувство одиночества и обиды. Макото был слишком нелюдим с детства, и раскрыть свои чувства для него было сродни вспоротой ране. Он желал обрести друга, но выбрал не того человека. Акио чувствовал страдания младшего брата, как собственные, и его сердце сжималось, преумножая боль.
Картинка вновь сменилась, и сердце Акио застыло в диком ужасе. Он лежал на серой земле и видел перед собой лишь подол бело-золотого одеяния, горячая кровь стекала по губам, смешавшись с горькими слезами. Вокруг – темнота и жуткий страх, сковавший тело.
Сердце Макото выпрыгивало из груди, разрываясь на миллионы осколков, он терялся в пространстве. Его тело, словно куклу, подняли с земли и усадили, руки были крепко связаны веревками, на ноги силой наступал один из подручных Шито, и жгучая боль от этого заставляла Макото оставаться в сознании. Акио замер в абсолютном непередаваемом ужасе, он хотел закрыть глаза, но тело не слушалось. Слезы лились бесконечным потоком, а истеричные всхлипы лишь раззадоривали мучителей. Омерзительно жесткой хваткой Шито схватил Макото за волосы, а после все превратилось в сплошной туман из боли, унижения и приступов паники.
