Для разговора с авторитетом он выбрал мрачное гулкое помещение в изоляторе. Комната для допросов. Голые стены, мрачное зарешеченное оконце под потолком, намертво вкрученные в пол стол и стулья. На одном сидел Степан, на втором задержанный. Правая рука прикована наручниками к батарее, вторая свободная. На ней-то и выбрасывались веером пальцы. Только как-то вяло браток колотил понты, неубедительно.
– Говорят, тебя Штырем кличут, – начал Степан. – А в миру ты Аркадий Павлович, так?
Локти на столе, подбородок на изгибе правой кисти. Тяжелый пронизывающий взгляд гремучей ртутью вливается в душу авторитета. Неуютно чувствует себя браток. Ой как неуютно...
– Кто говорит? – буркнул задержанный.
– А что, разве некому? Сафрон, например...
– А-а, Сафрон... Он сказал?
– Может, он. А может, и нет. Тебе-то какая разница?.. Ты мне лучше скажи, какие у тебя дела с Сафроном были?
– А никаких...
– Ты считаешь, что наркота – это мелочь, пустяк, ничто?
– А кто сказал, что я так считаю?.. Не знаю ни про какую наркоту...
– Зато я знаю. Ты Сафрона по этой части в долю взял. Ты наркоту на его земле толкаешь, процент ему отстегиваешь. А он тебя как бы не замечает. И даже покрывает, если вдруг какая беда...
Штырь вскинул вверх голову, закатил глаза к потолку. Может, он подсказку там ищет. Хочет узнать, как отвечать. У Степана не было доказательств, что между ним и Сафроном существовала такая договоренность. Это лишь его догадка. Но говорит он уверенно. Как будто все знает точно. А потом, на Сафрона у него есть выход. Этого Штырь не может не знать. А что, если Сафрон взял да проболтался? Очень даже может быть. Жизнь нынче такая – ничему нельзя удивляться.
– Ну если и так, то что? – показал зубы авторитет. – Все равно ничего не докажешь...
Ответ Степану понравился. Штырь не подтверждал свою вину, но и не отрицал ее. А это уже намного продвигало вперед их разговор.
– Не докажу? – как будто удивился он. – А кому мне что нужно доказывать?
– Не, ну как кому? – поморщился авторитет. – Это, для прокурора... Ты, начальник, кругом не прав...
– Да? Например...
– Не прав ты, что я здесь, у тебя...
– А где ты должен быть? В Сандуновских банях пиво пить?
– Можно и так... На мне никакой вины нет. А ты меня на нарах держишь...
– Не скис?
– Скис...
– Оно и видно, что скис. Смердит от тебя...
– Ну вот, ты еще невинного оскорбляешь... А ведь извиниться придется, начальник. Что я сделал, скажи? В кабак пообедать пришел, да? А что, этого делать нельзя?..
– Можно, – кивнул Степан. – Только убегать не надо было, когда за тобой пришли...
– Да? А откуда я знал, что вы менты? Я вас за бандитов принял...
– Да ну!
– Вот тебе и ну, начальник...
– А сержанта Головчанского тоже за бандита принял?
– Это которого подстрелили?.. Так я здесь ни при чем. Это ж Валек все. У него крыша съехала, не у меня. Он ствол достал, не я. Какой с меня спрос?
– Лихо ты на покойника все скинул...
– Ага, ты мне еще мораль почитай, – скривился Штырь. – Ты мне лучше, начальник, скажи, кто за Валька ответит? На ком его кровь?..
Степан помрачнел. Одно дело слушать кичливый треп и совсем другое, когда тебя в смертном грехе обвиняют. Бандит смотрел на него так, будто это он пристрелил отмороженного Валька.
– На тебе его кровь, – помрачнел Степан. – Ты ему «пушку» в руку вложил...
– Да что ты...
Договорить Штырь не смог. Слишком быстро Степан перегнулся через стол, слишком крепко ухватил его за грудки. Да как встряхнет... Авторитет удивленно крякнул и затих. Лицо перекосилось – от боли и унижения.
