Перед князем появились иудеи. Он уже порядком устал к тому времени, но решил, что нужно дослушать всех и потому разом покончить с этим.
– Где отчизна ваша? – спросил он сразу
– Иерусалим, – дружно ответили эти люди, – но бог разбросал нас по всему белому свету, в наказание за грехи отцов и дедов наших.
– По всему свету? – удивился князь, – но как тогда вы можете учить других. На лице князя появилось удивление, и не нашли, что ответить мудрецы, так и оборвался, не успев начаться разговор этот странный.
Наша вера устарела и иссякла, но что же выбрать должно дальше? – недоумевал князь Владимир.
Ни одна из вер не привлекала его внимание. Стоит ли бороться за то, что порочно с самого начала, к чему не лежит сердце.
Снова возник перед глазами его образ грека. И подумал он о том, что может быть потому и не устраивает его ничто из предложенного, что не оставляет его убиенный грек и никогда оставлять не собирается.
И захотелось ему узнать об этой вере побольше.
– Ты слишком привередлив, княже, – услышал он голос рядом, – но старик, тобой убиенный не оставит тебя в покое.
– Я не убивал этого старика, – яростно возмутился Владимир, – таков был жребий. Он был строптив и бросил вызов моему народу. Он сам уготовил себе такую смерть.
Расхохотался бес. Поежился князь от такого дикого и противного смеха.
И снова встретились они – бес и ангел. На этот раз около княжеского замка столкнулись эти двое.
– Наш князь измаялся за последнее время, я не думал, что в дикой душе его будут такие перемены, – начал свой обычный разговор ангел.
– Смотри, – усмехнулся бес, – он вообще скоро в святоши заделается и в твои объятия попадет, хотя я не очень понимаю, зачем ему это нужно, туповат что-то стал, видно таких тонкостей и не понять мне.
– И мне с трудом верится в такие перемены, – размышлял Белый, не слыша насмешки противника своего, но как сможет он людей своих в новую веру обратить, ведь это даже Ольге в свое время не удалось.
– Людишки податливы, – заверил его Бес, – а эти всегда грозной силе княжеской подчинялись, потому что сами ничего делать не желают. А потом благодарить будут, да и насилие быстро забывается, а обморочить кого угодно можно очень быстро.
№№№№
Князь с нетерпением ждал нового грека, который не особенно торопился к нему ехать. Он точно знал, что это свидание и заставит его определиться. И призрак бабки его Ольги навещал в те дни, и казалась ему, что она была им довольна, как никогда его отцом довольна не бывала, потому что о новой вере он даже думать не хотел, и только угрюмо от нее отмахивался.
Но, наконец, вошел к нему молодой и угрюмый грек. Ему была известна страшная судьба его предшественника, и все-таки он рискнул предстать перед князем русичей.
Он готов был умереть за веру свою, но в глубине души надеялся, что этого все-таки не случится на этот раз, иначе не стал бы так упорно посылать за ним Владимир.
Несколько вечеров подряд слушал его Владимир и расспрашивал подробно о том, что непонятно ему было. И подкупали его душу красивые, но одновременно очень страшные по жестокости своей сказки, которые иногда казались ему знакомыми, уже пережитыми однажды.
Казалось, что всплывали они из глубины его памяти. И он, живя в придуманном мире, не торопился, не перебивал рассказчика. А может быть это старик, неотступно за ним следовавший, заставлял его прозреть. И больше всего волновала его загробная жизнь. Он хотел заглянуть за грань бытия, туда, где находился старик, и княгиня Ольга, и многие из тех, кого больше не было на этом свете.
