Воздавая должное творчеству сицилийских виноделов, искрящемуся в хрустальных бокалах, хозяин и гости обсуждали свои дела, едва ли понятные не входящему в этот избранный круг. Фактически, здесь шел активный торг. Потомок бедуинов, финансовое могущество которого питалось фонтанами черной маслянистой жидкости, таящейся под барханами, по которым его предки когда-то водили караваны верблюдов, горячо убеждал любителя ненормативной лексики ускорить выполнение неких, ранее взятых обязательств.
Уроженец Подмосковья, известный у себя на родине как Гена Бизон, вперемешку с матерками, для всех прочих в беседке понятными не более, чем поздравление с Новым годом по-китайски, уверял напористого бедуина в том, что обещанное выполнит гарантировано. Но при этом доводил до сведения всех наивных и умом оскудевших, что:
– Нав ин Рашо – дзе нью таймз (теперь в России – новые времена).
Этим он хотел сказать, что времена, когда великими «прихватизаторами» любому желающему по цене металлолома запросто продавались новенькие подлодки и эсминцы, уже отошли в прошлое. И предмет вожделения господина Сулеймана может быть вывезен за пределы России лишь за сумму, втрое большую той, что оговаривалась первоначально. Сицилийцы, на правах посредников, взявшихся обеспечить доставку голубой мечты внука бедуинов из пункта «Россия» в пункт «инкогнито», так же весьма напористо оговаривали прирост своей доли зеленого долларового «пирога» – дескать, и «овес нынче дорог», и Интерпол лютует...
В конце концов коллективные усилия возымели действие и обладатель нефтедолларов, скрепя сердце, был вынужден согласиться со своими не в меру златолюбивыми собеседниками. Он пообещал, что в ближайшие дни деньги поступят на счета одного из банков на Багамах. Но, в свою очередь, потребовал отчета о том, на какой стадии застопорилась операция по вывозу из России некоего технического устройства, которое призвано даровать господину Сулейману и его единомышленникам бесспорное право указывать немалой части населения земного шара – , как ей жить и с кем дружить.
Известие о том, что вожделенное устройство до сих пор мирно покоится в недрах специального склада со стальными дверями метровой толщины и электронными кодовыми замками, господина Сулеймана крайне огорчило. Он упрекнул Гену Бизона в обмане и даже пригрозил кровной местью, гарантировано осуществляемой горячими хлопцами-шахидами, о которых Гена был наслышан. Подобно революционным матросам с «Авроры», обматывавшим себя пулеметными лентами, те тоже имели обыкновение обматываться взрывающимися поясами и проводами электродетонаторов.
С трудом разобрав не очень качественный английский господина Сулеймана, Гена Бизон молча опрокинул полный бокал солнечного напитка и проворчал на родном языке:
– Да манал я твоих шахидов! Это, скорее, ты, если наших, солнцевских, увидишь, – всю жизнь потом в шаровары будешь валить!
Но далее, по-английски, заверил своего обеспокоенного собеседника в том, что максимум через неделю «товар» будет за пределами склада, а еще через несколько дней на гостеприимной земле солнечной Сицилии состоится его торжественная передача из рук в руки. Сицилийцы, весьма встревоженные тем, что сделка может сорваться и их доля рискует обратиться в пыль, тут же включились в этот диалог и коллективно заверили господина Сулеймана в необычайной добропорядочности «синьора Геннадио».
