– Молодой барин приехал! ― раздалось у дороги радостное щебетание детворы.
Не успел Таранов порадоваться ― какая смена им растет, как бричку резко качнуло в сторону, ее колесо попало в глубокую яму и он чуть не выпал в открытую дверь.
Когда экипаж подъехал к дому, тут же на высокое крыльцо выбежало несколько человек. Его здесь ждали. Впереди всех навстречу выдвинулся деревенский староста. Мужчина в возрасте с окладистой бородой и смоляными черными волосами.
Пожилая бабка, увидев Таранова, стала причитать:
– Как похож на покойного Степана Петровича! Вылитый он в молодости!
– Это наша экономка и кухарка Пелагея, ― сообщил староста.
– Можно просто – Палаша! – улыбаясь и кланяясь, говорила та.
Таранов согласно кивнул головой.
Пока дворовые управлялись с его багажом, Таранов осматривал дом. Вблизи он выглядел каким-то печальным. Строения во дворе: людские, амбары, погреба были заметно обветшавшими. Все говорило, что хозяйство пришло в упадок. Ничего не оживляло картину. Облупившаяся краска на потолке, отставшие от стен потертые обои. Объяснение этому было то, что дядюшка последние несколько лет сильно болел. Несколько картин на стенах с изображением библейских сюжетов. Пара стеклянных стенных книжных шкафов. Почитать дядюшка любил. Родовое гнездо было не очень респектабельным.
– Какие будут у вас приказания? – на пороге топтались староста и кучер Матвей.
– Сначала надо пообедать с дальней дороги, – перебила того Палаша, ― барин устал и ему нужно отдохнуть.
– Хорошо, давайте все дела завтра, ― согласился Таранов, ― схожу только на могилу дядюшки.
Отобедав, Иван Михайлович вместе со старостой отправился на местный погост. Здесь он постоял на могиле дядюшки. Небольшой деревянный крест был водружен на свежем могильном холмике. «Надо будет сделать ограду и установить большой деревянный крест», подумал он.
После посещения могилы дядюшки, Таранов вернулся усадьбу. Солнце склонялось к закату. В гостиной, небольшой, в два окна, с цветами у окон и по углам и темною мебелью, было светло и грустно. Таранов стал раскладывать свой нехитрый багаж. Среди него были и самые дорогие для сердца: бинокль с меняющейся системой окуляров и книги.
Несколько лет назад Таранов напечатал первую книгу своих стихов «Высь поднебесная». Через товарища познакомился с одним из самых знаменитых поэтов символистов ― Константином Бальмонтом и даже при случае осмелился подарить ему экземпляр своей книги. Но Бальмонт о книге никак не отозвался. Зато вскоре состоялось знакомство Таранова с Александром Блоком, который прочитал стихи и сказал Таранову несколько одобрительных слов. Особенно Блок отметил строки:
Сквозь пену облаков лечу, свободный,
Как некогда Икар летел навстречу
Своей судьбе, бросая вызов солнцу…
Также Блок подарил Таранову свою книгу стихов с дарственной надписью «Ивану Таранову».
И сейчас, благоговейно беря в руки эту книгу, он раскрыл ее и от избытка чувств почитал самое любимое стихотворение:
Путник, ропщи,
Бога ищи,
Бога тебе не найти.
Долог твой путь,
Все позабудь,
Все у тебя впереди!
Молодость прочь!
Черная ночь
Молодость скроет от глаз…
Видишь других,
Вечно больных,
Свет их погас!
Все впереди,
Смело иди,
Черная двинулась ночь…
Нет, не пойдешь,
Прежде умрешь…
Прочь, безотрадная, прочь!..
Вечером, ложась на приготовленную мягкую пуховую перину, удивлялся парадоксам жизни, вот как бывает, совсем недавно у него была одна жизнь, а сейчас он как бы в другом мире. В доме было подозрительно тихо, как будто весь дом прислушивался к любому движению в его спальной комнате. Таранову было даже слышно, как в соседней комнате тикают небольшие настенные часы-ходики. Мечты и мысли, неопределенные и смутные, толпились у него в голове.
