Афганец, наконец, хлебнул чаю, поставил кружку и, ухмыльнувшись, согласился:
– Хорошо. Пошли.
Он шустро выехал в коридор, Кира пошла следом.
– Давно переехали?
– Третий месяц. Купил ещё на стадии стройки. Я раньше ближе к Садовому жил, но там сталинка, на коляске неудобно. Здесь долго ремонт делали. Безрукие попались мужики.
Кира делала отметки в планшете.
– Сын дизайнера нанял – ну чтоб и красиво, и функционально – под инвалида. А она дурёха молодая, только рисовать хорошо умеет, а с мужиками справиться не могла. Целый год возились, три бригады сменили. Видишь, специальная ванна для колясочника.
Ванная комната – просторная и полностью обустроенная под специфику жильца с ограниченными возможностями: в необходимых зонах к стенам крепятся поручни, душевая без поддона, в неё можно легко заехать на коляске, откидная скамейка, съемный смеситель на уровне плеча сидящего человека, ванна – специальная, с дверцей. На стене телефон. Красиво и функционально.
Вторая арка из коридора вела в жилую комнату. Здесь всё было почти так же лаконично, как в коридоре: минимум мебели. Вдоль одной из стен – шкаф-купе, большая деревянная кровать, на тумбочке – книга и несколько тюбиков с таблетками.
– Кровати пришлось подрезать ножки, высоковата была.
Кира машинально отметила в голове набор лекарств.
– Мастерскую тоже показывать?
– У вас мастерская?
– Ну мастерская или рабочий кабинет. Я мастерской называю.
Это была вторая комната, которая отделялась от коридора дверью.
– Кухню и комнату не стали дверьми закрывать, удобней передвигаться, а мастерскую звукоизолировали. Я, конечно, крупными формами не занимаюсь, но по мелочи иногда пилю, строгаю, под заказ и для души, а это громко бывает и грязно.
Кира никогда раньше не бывала в мастерской столяра. Стены здесь оказались покрыты грубой штукатуркой с эмульсионкой желтоватого оттенка. Поверх кое-где виднелись подтёки. В отличие от других комнат по-мужски уютной квартиры здесь ощущалась сырость. Посереди комнаты стоял тяжелый прямоугольный стол с отверстиями в столешнице, по всей видимости, верстак. На двух смежных стенах – стройные ряды инструментов. По полу разбросаны куски дерева, коряги, хаотично расставлены пластиковые банки, стружка, куски ниток. В углу – перевёрнутая навзничь табуретка с резными узорами. Творческий беспорядок?
– Да что ж такое. Опять!
Лицо Сергея Валерьевича перекосило от боли.
– Что случилось? – дёрнулась Кира. – Сердце? Какие таблетки?
– Да не, – отмахнулся афганец. – Опять это.
Он попытался проехать к верстаку, попутно подхватывая с пола деревяшки, но неловко наезжал на разбросанные мелкие преграды.
Творческий бардак в его положении оказался не настолько уместен.
– Давайте помогу.
– Ты не думай, у меня обычно всё на своих местах. Беспорядок на рабочем месте – беспорядок в голове. Не пойму… Второй раз такое.
Кира не совсем понимала, что мусор, а что часть творческого процесса, но, ориентируясь на афганца, помогла ему навести относительный порядок.
– Я бы понял, если б в окно кто залез, но стеклопакеты же. Милицию вызывал, они только руками развели. Говорят, может, я лунатик.
– А вы лунатик?
– До сих пор не был.
– Спите крепко?
– Всю ночь кошмары мучали. Только лёг, у соседей сверху новоселье что ли, крики, гам, я уж и по батарее стучал, без толку, еле уснул, всю ночь ересь какая-то снилась, задыхался, а разбудить себя не мог. У тебя такое было?
