Июнь 1941. Запрограммированное поражение - страница 34

Да и количество танков Тухачевский взял отнюдь не с потолка, как это может показаться на первый взгляд. Пользуясь советами опытного инженера Н.Н. Магдесиева с ленинградского завода «Большевик», он полагал, что производство двух тракторов примерно соответствует одному танку. Поэтому, основываясь на планах производства в СССР в 1932/1933 хозяйственном году 197 100 тракторов, Тухачевский считал возможным построить вместо них за то же самое время 100 тыс. танков. Даже в случае потери половины из них в результате боевых действий к концу первого года войны в строю оставались бы еще 50 тыс. Аналогичный расчет был сделан им и для самолетов, и тоже с учетом их массовых боевых потерь. Базировался он на планах выпуска в Советском Союзе в 1932/1933 хозяйственном году 350 тыс. автомобилей. Исходя из статистики производства автомашин и самолетов во Франции, Великобритании и Германии в период Первой мировой войны и близкие к ней годы, Тухачевский получил коэффициент 0,35, позволивший ему ориентировочно оценить возможности промышленности при переводе ее с автомобилестроения на выпуск самолетов. А при годичном производстве 122 500 самолетов и потере 70 % из них в боях к концу года их должно было сохраниться 35–40 тыс.[152]

Отметим, что в своих расчетах Тухачевский использовал, мягко говоря, чересчур оптимистичные коэффициенты. Да и плановые числа, на которых он основывался, были далеки от реальности. Так, в 1932 г. в Советском Союзе изготовили 50 640 тракторов или немногим более четверти количества, намеченного в 1929 г.[153] Индустрия страны тогда только начала свое становление, переживала болезни форсированного роста и страдала острым дефицитом кадров, особенно квалифицированных. В 1931 г. среди 36 419 рабочих авиастроения высококвалифицированными считались 2,4 %, а средней квалификации – 26,9 %. Остальные 70,7 % относились к полуквалифицированным и низкоквалифицированным. Производительность труда таких работников была низкой, а процент выпускаемого ими брака – высоким. При этом их средняя текучесть в том году составила 60 %, а среди слесарей инструментальщиков достигла 97 %[154].

Ее причинами были не только тяжелые условия труда и быта, но и потогонная система производства, порождаемая системой советского планирования тех времен. Предприятиям сознательно доводились заведомо неосуществимые производственные задания, чтобы выжать из них все возможное, даже если они их не выполнят. Беспрерывные авралы и штурмовщина, порождаемые подобными методами управления промышленностью, неизбежно приводили к падению качества ее продукции. Но над этим тогда мало кто задумывался, все затмевала магия больших чисел. Сталин в письме Ворошилову от 24 июня 1932 г. так обосновал этот своеобразный способ подстегивания роста производства: «По части танков и авиации, видимо, промышленность не сумела еще, как следует, перевооружиться применительно к новым (нашим) заданиям. Ничего! Будем нажимать и помогать ей, – приспособится. Все дело в том, чтобы держать известные отрасли промышленности (гл[авным] обр[азом] военной) под постоянным контролем. Приспособятся и будут выполнять программу, если не на 100 %, то на 80–90 %. Разве этого мало?»[155]

В военном деле Тухачевский разбирался куда лучше, чем в экономике, и был большим поклонником новейших технических средств.

В целях проведения быстрой мобилизации и сосредоточения многомиллионной армии на западном ТВД в условиях слаборазвитой дорожной сети он предлагал шире использовать для дальних воинских перевозок транспортную авиацию. Но, судя по всему, мало задумывался, как подготовить для огромной массы запланированной им боевой техники соответствующее количество освоивших ее людей. А эта проблема по сложности и важности не уступает проблеме ее производства, тем более в такой отсталой по части технической грамотности стране, какой был тогда СССР. Ведь воюет не техника сама по себе, а люди, и именно людское умение владеть техникой в наибольшей степени предопределяет результаты ее использования.