– Извини, – Варя тоже опустилась на корточки. – Я понимаю. Это нелегко потерять себя. Не можешь понять, какой ты на самом деле: такой, какой был до эксперимента, или такой, какой стал после?
Эрвин вдруг оторвался от созерцания черенка и посмотрел на Варю с лёгкой улыбкой.
– Юнивеция, ты добрая, – мягко сказал он. – Но психолог из тебя никакой.
– Почему? – смутилась Варвара.
– Я себя не терял. Я всегда был таким – застенчивым заучкой-ботаником. Хотя, вот что ты верно заметила, иногда очень хочется кое-кому корону с головы снять.
– Подожди. Как – всегда был ботаником? Адриан говорит, что когда вы были детьми, ты ещё фору мог ему дать по отчаянности.
– Много твой Адриан знает.
Ответ Эрвина Варю обескуражил. Получается, кто-то из братьев лжёт.
– Это сложно объяснить, – заметив замешательство собеседницы, произнёс принц.
– Что сложно объяснить? – в недоумении переспросила Варвара.
– То, что произошло, когда мне было семь. Понимаешь, то, что случилось на самом деле и то, как это событие восприняли окружающие, не одно и то же.
Варя покачала головой. Понять Эрвина было чем дальше, тем сложнее.
– Я тогда попытался объяснить, но мне никто не поверил.
– Но причина произошедшего в том, что ты протестировал на себе какой-то препарат? Ведь так?
– Да. Только вот результат был совсем не тот, на который рассчитывал, – грустно произнёс принц. Он поднялся на ноги и начал мерить проход между грядками шагами. – Совсем не тот.
– Так, может, расскажешь мне, что же всё-таки тогда случилось? – Варя тоже поднялась, взглянула на Эрвина и тихо добавила: – Я поверю.
– Не поверишь, – печально усмехнулся принц. – В такое невозможно поверить. Теперь-то понимаю. А вот когда был ребёнком, сильно расстраивался, что мой рассказ воспринимают как проявление разыгравшегося детского воображения.
– Я поверю, – упрямо повторила Варя.
У неё сердце сжалось, когда представила маленького растерянного семилетнего мальчика, с которым произошло что-то пугающее, но он, не может, ни с кем это обсудить. Его попросту считают фантазёром.
Принц меланхолично качнул головой:
– Даже мама не поверила. Хотя старалась.
Слово «мама» было произнесено с особой теплотой, и Варю вдруг обожгла мысль, почему за всё время пребывания в резиденции ей ни разу не приходилось видеть супругу Вилария. Король, что, тоже вдовец, как и Лукреций?
– Кстати, Эрвин, а где она сейчас? – осторожно поинтересовалась Варвара.
– Как где? Где и всегда – в клинике.
По интонации принца стало понятно, что Юнивеция должна была быть в курсе. Видимо, супруга Вилария больна уже довольно давно, и о её местонахождении всем известно. Дальнейшие расспросы могли вызвать подозрения Эрвина, поэтому Варя решила узнать подробности попозже у Неизуральдины.
– Всё-таки если захочешь рассказать свою историю, я готова выслушать. И готова поверить. Мне приходилось сталкиваться с такими странными вещами, что меня сложно чем-то удивить.
– Я уже заметил, – усмехнулся принц. – Ты тоже со странностями.
– Кстати, вот тебе ещё одна: я умею фехтовать, и собираюсь научить тебя, чтобы ты при желании мог снять корону кое у кого с головы.
Варя рывком извлекла шпагу, которую прятала в огромной бесформенной сумке. Эрвин оторопел. Не давая ему прийти в себя, Варвара встала в стойку и продемонстрировала пару эффектных приёмов, выбрав в качестве условного противника разлапистое растение.
Принц смотрел не моргая.
