Из глубины. Избранные стихотворения - страница 3
«Открыть себя – как в мир открыть окно…»
Открыть себя – как в мир открыть окно.
И это в детстве было: не уменье,
а первый дар – быть с жизнью заодно
и повторять в себе её движенье.
Но как же уберечь нам этот дар
от взрослой недоверчивости нашей?
Кто детство потерял – тот слишком стар.
Его душа содержится под стражей.
Не может он – рассудку вопреки —
летать во сне и наяву решиться
вдруг уподобить крыльям две руки,
чтоб к небесам, как птица, причаститься…
Но человек касается небес
ладонью, от земных работ шершавой,
и все не верит мысли слишком здравой.
И всё шумит, шумит в нём детства лес…
Эхо света
Как тонкой нити звука нет конца —
есть эхо, отзвук и преображенье,
так солнца луч, коснувшийся лица,
во мне самом отыщет продолженье.
Ты, эхо света, помысел ли, звук
нечаянно сорвавшегося слова?
Ты – тайны и признания испуг
перед определённостью земного
существованья. Бродишь в глубине
под оболочкой каждого предмета,
глухим волненьем отзовясь во мне,
как жажда продолженья, эхо света!
Трудись, душа, стремясь соединить
всё то, что жизнь дала и обещала,
держа в руках существованья нить,
тот лучик без конца и без начала.
«Мне этот город преподал урок…»
Мне этот город преподал урок.
Самим собой быть – вовсе не заслуга!
Сам по себе небесный свод глубок
и солнце – ярко, и листва упруга.
Сама собою южная весна
вошла в деревья, переулки, лица…
В ее щедротах мне не заблудиться.
Она – и небо, и земля – она.
Как разобрать мне этот росчерк в небе
ветвей, летящих смело в вышину?
Как суть понять? Я сам – зеленый стебель,
вдруг ощутивший тяжесть и длину.
И как весна, как этот город жаркий,
– пишу себя, порвав черновики.
Правдиво. Безоглядно. Без помарки.
Еще не зная будущей строки.
«Весна еще гадает – снег ли, дождик…»
Весна еще гадает – снег ли, дождик
наслать, иль солнцем подсветить слегка.
Она еще в раздумье – как художник
перед холстом, не начатым пока.
Неверный март. Невнятно, зыбко, странно…
Какой-то шорох, шепот, тайный сдвиг.
И всё же – чудо, как весна нежданно!
Того ли ждал? Опять врасплох застиг
взмах этой шири, рвущейся из плена,
(сверх наших мер, над нашей прозой – взмах!)
Переворот, внезапно и мгновенно
свершенный в небесах, сердцах, умах.
И взгляд уже уносят облака,
а между ними – синие провалы.
Такая синь, какой и не бывало
до сей поры, – безмерно глубока…
«И, наконец, увидеть этот сад…»
И, наконец, увидеть этот сад,
усыпанный, как снегом, лепестками.
Мы с ним одни. Наощупь, наугад
идет неслышный разговор меж нами.
Прожилки листьев, полдень и лазурь,
и белизна цветов, и зелень, зелень…
Прими меня к себе и образумь,
и опусти, как лепесток, на землю.
И не от мудрости – от простоты
своей – пойму высокое молчанье.
И сгусток тишины возьму, а ты
махни легонько веткой на прощанье…
«Спокойно как!.. Ни дел, ни мыслей нет…»
Спокойно как!.. Ни дел, ни мыслей нет.
Всё схлынуло, а будущее – где-то
за горизонтом. И струится свет
безмерного, медлительного лета.
И я уже включен в круговорот
природы – как травинка или капля
дождя… Как будто скрепы дней ослабли
и выпал я… Куда меня несет?
«Дождь кончился, но не ушел еще…»
Дождь кончился, но не ушел еще.
Он – в сумраке над крышами и садом.
Он, близостью недавнею смущен,
еще неловко бродит где-то рядом.
Он к телеграфному столбу припал
всем облаком, без молний и без грома.
…Прощанья молчаливый ритуал.
Как мне все это самому знакомо.
«Мне больно видеть это южный снег…»
Мне больно видеть это южный снег.
Какая жалость – он сейчас растает!
Похожие книги
Илья Рейдерман – один из последних с корабля великой русской поэзии, дливших традиции золотого и серебряного века. Себя он называет поэтом-нелауреатом: несуетную жизнь в «провинции у моря» и сосредоточенную работу мысли и души он предпочёл мельканию в литературных кругах столицы. И полагает, что иначе он не смог бы написать многих своих стихотворений. В возможном выигрыше – будущий читатель, но сам «окунувшийся в неизвестность» автор – в некоторо
Книга про саморазвитие, такая, какой бы я хотел ее сам видеть. Инструкция к счастью, та, которой не хватало мне в 18 лет.
Стихотворения, поэмы, проза, выдержки из дневников и переписки Анны Ахматовой, пересекаясь с отзывами и свидетельствами современников, фрагментами их рецензий и воспоминаний, образуют своего рода пунктирную линию жизни, единый сюжет, в основе которого – отношения Поэта со Временем.Поэт трагического XX века Анна Ахматова была призвана запечатлеть свое время, стать голосом уходящей русской культуры и хранительницей ее традиций. Линейная композиция