Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891 - страница 56

После службы был большой прием у Патриарха с обычным угощением, а потом и обед для всех должностных лиц русских, находящихся в Иерусалиме. К столу доставлен был из Яффы целый транспорт рыбы. Обязательно ласковый хозяин угощал, между прочим, и свежим виноградом прошлогоднего прозябения, довисевшим до сего дня на родном стебле. Очень удачно при этом умный старец сопоставил свежесть старого плода со свежестью начинающейся старости венценосного Юбиляра. Одушевленные тосты следовали затем своим порядком.

А. Солодянский

Печатается по публикации: Северная почта. 1868. № 94.

По напрасному страху непогоды, я лишил себя незаменимого удовольствия поклоннического быть в минувший праздник Богоявления на Иордане. Зато видел, как совершается великое водосвятие в храме Воскресения. О нем не лишним считаю передать во всеобщее сведение Православия.

Собственно, водосвятий было два, одно – накануне праздника, другое – в самый праздник, как это делается и у нас по всей России. Первое совершалось в церкви св. апостола Иакова Брата Господня, считающейся кафедральным храмом Патриарха Иерусалимского. По уставу, оно было в конце литургии. Священнодействовал один из архиепископов. Патриарх присутствовал при том.

Я не видел сего водосвятия, ибо никак не думал, что служба, соединяемая с вечерним последованием, будет правиться, по обычаю всего Востока, рано утром, даже – почти ночью. Зато уже старался не пропустить службы на самый праздник. Первый утренний звон святогробский был в 10 часов ночи по древнему счету, или около 3-х часов по-нашему. Как говорили, он означал начало домашнего водосвятия Патриархии. Затем он возобновился еще раз и знаменовал собою, без сомнения, начало Богоявленской утрени. Для нас, пребывающих за городом, оба звона были гласом вопиющего в пустыне. Мы не могли явиться на зов их. Городские ворота постоянно затворяются на ночь и стоят замкнутыми до рассвета. Еще в потемках мы пришли к ним (Яффским) и несколько времени ждали их отверзения, внимая третьему звону, глухо доносившемуся к нам из-за стен и служившему, как полагать можно было, благовестом к литургии.

Чуть стало светать, нас впустили в город. В храме мы нашли, что утреня действительно уже кончилась, и Патриарх читал перед алтарем входные молитвы. Посередине церкви возвышался водосвятный стол особого устройства, обнесенный решеткой с северной, восточной и южной стороны, продолговатый и богато убранный, уставленный большим воздвизальным крестом, иконами, рипидами и подсвечниками, осенившими собою три сосуда, наполненные водой. К столу нужно было восходить тремя или четырьмя ступенями. Последовало облачение Патриарха на его кафедре, или точнее перед нею, на последней из ее ступеней. 4 архиерея предварительно уже взяли у него благословение и ушли облачаться в алтарь. Впрочем, по существующему порядку, они не принимают участия в водоосвящении. По окончании облачения певцы начали петь: Глас Господень на водах и прочие тропари, а Патриарх в предхождении 4-х иеродиаконов с дикириями и трикириями стал кадить уготованную водосвятницу, алтарь, иконостас и всю церковь с народом. Окончив каждение, он возвратился на свою кафедру, а один из архидиаконов, взяв у него благословение, отошел к столу, обратился лицом к востоку и медленно-торжественным, громким голосом начал произносить стихиру: