Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1 - страница 34

Говоря об оригинальных личностях того времени, мне невольно хочется упомянуть и о моем знакомстве с известным издателем «Русского Архива» – Петром Бартеневым.

Знакомство это было, впрочем, весьма кратким, но произошло довольно неожиданным образом.

В те дни я с особенным старанием изучал в московских архивах время 6-месячного царствования Петра III, и для этой работы мне понадобилась одна из самых старых книжек «Русского Архива», которую можно было достать только в конторе самого журнала, так как ни у одного из букинистов ее не находилось.

Поднявшись по лестнице типичного московского дома и найдя двери конторы не запертыми, я вошел в небольшую комнату, в которой всюду были навалены кучи запыленных книг, но никого из людей не было. Выждав некоторое время, я постучал в запертую дверь какого-то соседнего помещения… Никто не отозвался… Я постучал второй раз, посильнее…

Послышалось шлепанье туфель, дверь слегка приотворилась, и у ее порога показался старичок в сером халате, довольно недружелюбно и пристально в меня вглядывавшийся.

В образовавшийся узкий просвет двери за старичком виднелась небольшая, обставленная простой старинной мебелью комнатка, со столом посередине, на котором кипел большой самовар.

У самовара сидела старушка в большом чепце и, не обращая внимания на мое появление, продолжала пить чай с той серьезностью и неторопливым достоинством в движениях, с какими могут делать это важное домашнее дело только очень старые, одинокие и очень уж русские люди.

Непередаваемым спокойствием и особым уютом далекой старины веяло от всей этой милой живой картины.

Я сразу почувствовал, что неприветливость старичка я хотя и невольно, но вполне заслужил и начал извиняться.

– Что вам угодно? – промолвил он наконец, прерывая мои извинения.

Я объяснил. Старичок помолчал, снова пристально посмотрел на меня и, не отвечая на мою просьбу, сурово спросил:

– А позвольте узнать, как ваша фамилия?

Я назвал себя.

– Вот как! – оживляясь, заговорил он, приоткрыв немного шире дверь. – Мордвинов! А знаете ли вы, молодой человек, как следует все то, что касается ваших Мордвиновых и что о них говорит история?.. Наверное, не знаете – так я вам сейчас объясню… Я знавал лично многих, да за долгую жизнь приходилось много читать о них и слышать… – И, не давая мне возможности вставить ни одного слова и не выходя из-за приотворенной двери, он прочел мне целую долгую лекцию о Мордвиновых, как игравших какую-нибудь историческую роль, так и в большинстве случаев никакой роли не игравших.

Память этого глубокого старца и образная манера, с какой он передавал события далеких царствований, меня поразили…

С удивительными подробностями, не путая ни имен, ни отчеств отдельных лиц, он мне рассказал действительно много нового и интересного о моих предках.

Одних он милостиво хвалил, других снисходительно, но метко порицал.

– Так вот какие были в действительности Мордвиновы, – уже совсем добродушно и назидательно закончил он… – Все-таки кое-что сделали для России, а могли бы, как и все мы, сделать и больше… До свидания, приходите еще… В следующий раз поговорим подольше, а книжку поищите тут сами. – И, не подавая мне руки, а лишь кивнув головой, он захлопнул свою дверь.

Приглашением оригинального старичка, имевшего много врагов, но делавшего без шума большое русское дело, мне так и не удалось воспользоваться. Москву тогдашних годов с ее бурно либеральствующей интеллигенцией и ее еще более оторванными от родной почвы либеральствующими купцами я совсем уже перестал любить, да и раньше ее не любил, бывал в ней редко, только проездом, а вскоре прочел, что и самого П. Бартенева не стало.