Обед, всегда очень вкусный и тонкий, приготовленный Максимовым, лучшим из всех придворных поваров, славившимся своим мастерством, а главное, изобретательностью, длился довольно долго.
После него переходили в другое помещение, где императрица или играла в карты, или беседовала с присутствующими.
Около 12 часов ночи все расходились по своим помещениям.
В воскресные дни бывали так называемые малые выходы императрицы в дворцовую церковь, на которые, кроме лиц ближайшей свиты, приглашались и различные начальствующие лица Гатчины. Дворцовая церковь, очень небольшая, но красивая, была вся увешана образами, поднесенными Их Величествам по разным случаям. Все иконы были распределены по местам по личному указанию императора Александра III. В числе их было очень много самых простых, деревянных, закоптелых, по всем данным, украшавших ранее красный угол какой-нибудь бедной крестьянской избы.
Если по какому-либо крайне редкому случаю приглашений не получалось, свита обедала или отдельно по своим комнатам, или собиралась для этого в общем помещении за так называемым гофмаршальским столом.
Отпускаемые с дворцовой кухни обеды и завтраки делились на три или четыре разряда, различавшиеся по количеству и качеству блюд, вин, фруктов и закусок.
На I разряд имели право лишь лица свиты и высшие чины двора; II разрядом пользовались офицеры, находившиеся в наряде, и разные служащие придворного ведомства, III и IV – прислуга различных наименований.
Эта прислуга Большого двора была очень многочисленна и своим количеством превосходила все известные мне иностранные дворы.
Кроме камердинеров и личной комнатной прислуги Их Величеств и низшего персонала, она состояла из официантов, лакеев I и II разрядов, скороходов, придворных арапов и т. п.
Было много служителей так называемого подвижного состава, в отличие от местных командируемых для службы в места пребывания государя. Все они находились в непосредственном ведении своих гоффурьеров.
Несмотря на составившееся предвзятое мнение о завидном ничегонеделании дворцовой прислуги, у нее всегда было много дела, и служба из-за громадных помещений порою бывала очень нелегкая.
Вся прислуга была одета в ливреи, своим образцом не разнившиеся от прежних царствований.
Наиболее красочными из них по одеянию и действительно имевшими не сложные обязанности – стоять лишь у дверей покоев Их Величеств или находиться за их креслами во время торжественных обедов – были придворные арапы. Их было немного – 5 или 6 человек, большей частью уроженцев православной Абиссинии. Один из них, арап Апти, был даже крестником великого князя Михаила Александровича. Я не знаю, что сталось с ними после революции, но о первых шагах одного из них в «освобожденной» России мне пришлось неожиданно узнать во время моих бесчисленных скитаний и скрываний в послереволюционное время.
Я ехал как-то в телеге, по левому берегу Невы, в 40 или 50 верстах от Петербурга. Среди встречавшихся одиноких домов и поселков одна довольно обширная и красивая дача являла совсем нежилой вид. Некоторые окна были заколочены, другие разбиты, двери сорваны с петель и валялись на улице.
Я спросил о причине такого запустения у своего возницы, местного крестьянина.
– А евто, – отвечал он на своем образном языке, – дача самого придворного арапа… важный такой был… толстый – а сам черный-пречерный… говорят, что штатуй обязан был у самих царевых дверей завсегда стоять… да вон у новой власти ноне проштрафился.
