– Какие это прибалты, Володя. Это же местные мошенники, – предупредил кума, но его уже, похоже, переклинило.
– Ничего ты, Толик, не понимаешь. Только не лезь в торговлю. Не мешай, я сам, – стремительно ринулся он в широко расставленные сети-ловушку.
Я смотрел на фальшивых “прибалтов”, которые, произвольно ломая язык, снова и снова убеждали Володю, а заодно и меня, что им срочно нужны деньги, иначе бы они ни за что бы не продали свой мусор.
– Володя, пошли отсюда, – попытался вразумить кума, – Посмотри, что у них на дне сумки, а то всучат грязные тряпки.
– Зачем вы так? Что за недоверие? – тут же грозно двинулся в мою сторону крепенький прибалт, – Мы вас не заставляем покупать. Хотите, покупайте. Хотите, нет.
– Действительно, покажите, что в сумке, – попросил Володя.
– Это невозможно. Мы продаем прямо с сумкой. Там все так плотно упаковано, что потом так не упакуешь, – разъяснил прибалт с сумкой.
– Была не была, – вдруг отчаянно махнул рукой Володя, – За триста беру.
– Нет. Только четыреста, – решительно сказал грозный прибалт, похоже, их старший.
– По фене ботаешь? – неожиданно вырвалось у меня.
– Я вас не понимаю, – мгновенно приняв интеллигентный вид, с деланным возмущением ответил грозный прибалт, наверняка понявший мой вопрос.
– Поймешь, когда из-под земли достану, фраерок, – наклонив его голову к себе, тихо сказал ему на ухо.
– Берете или нет за четыреста? Нам некогда. У нас поезд через час, – выпрямившись, вдруг заторопился тот поскорее исчезнуть из Москвы. Какие тут экскурсии.
– Беру, – снова решительно махнул рукой деловой Володя. “Вольному воля, опытный торгаш”, – подумал я, мысленно сотрясаясь от неудержимого смеха.
На те смотрины производственных площадей взял всю “гвардию”: Комарова – потому что требовался транспорт, Воронкова – чтобы тот почувствовал, что дело движется к строительству нашего совместного предприятия, а Коренкова – так, чтобы оценил обстановку с точки зрения сотрудника госбезопасности.
Полным кубриком подъехали к восьмидесятому километру – месту встречи с братьями Пискуновыми. Увидели их еще издали. На пустынном пригорке стояли две машины с тонированными стеклами, а у них с деловым видом прохаживались два костюмированных “братка”, в которых с трудом узнал Володю и Юрку.
– Вон они! – показал на живописную парочку.
– Бандюки какие-то, – отреагировал полковник госбезопасности, – Типичные “братки”, – добавил он через минуту, когда уже практически подъехали, и парочка предстала перед нами во всей красе, в дорогих костюмах “а ля Кавказ”.
Я представил братьям своих помощников, пересел в машину Володи, и мы колонной из трех машин помчались по извилистой местной дороге.
– Ну, как машина? – радовался Володя, как ребенок, то и дело срывая ее в скольжение, – Хочешь, оторвемся от них?
– Не хочу. Машина как машина. Сбавь скорость, а то ребят потеряем.
– Ты хоть знаешь, чья это машина? – продолжал лихачить Володя.
– Неужели Ельцина? – пошутил я.
– Скажешь тоже, – нахмурился Володя, – Сам Леча дал, чтоб тебя встретить, – с гордостью заявил он.
– Ну, если сам, – деланно восхитился, сразу сообразив, что это и есть один из тех, с кем договаривается Володя. И, оказалось, не ошибся.
Вскоре подъехали к административному корпусу завода и прошли в кабинет какого-то руководителя. Руководитель с труднопроизносимой армянской фамилией долго и подробно расспрашивал, что будем производить и в каких объемах, какова себестоимость продукции, кто поставщики и покупатели, отпускная цена продукции, предполагаемая прибыль и прочее, и прочее. В общем, явно выпытывал информацию, которая его никак не касалась. И я врал напропалую в надежде, что теоретически изобличить меня может только Воронков, но это не в его интересах.
